Книга Принц и паломница - Мэри Стюарт

– Чашу? Ты сказал, драгоценную чашу?

– Ну да. Чаша вся из золота и каменьев. Брат Петр говорит, ее привезли откуда-то с Востока, может, из самого Иерусалима! Ее еще называют каким-то иноземным именем, но не скажу каким.

– Грааль? Так чашу называли?

– Грааль? Ну может, и Грааль, если это что-то вроде чаши.

– И этот Грааль будут хранить в монастыре, что в полумиле отсюда?

Внезапному интересу Александра трактирщик нисколько не удивился: без сомнения, он принял этот интерес за рвение христианина.

– Вот именно, господин. Но сомневаюсь, что тебе удастся его увидеть. Его, судя по всему, держат под замком до тех пор, пока…

– Да, да. Но скажи мне, ты говорил, его привезли сюда неделю назад? Это был королевский кортеж?

– Королевский ли, не скажу, такой он был или какой другой, но это были все важные люди, знатные господа, Джон говорил, добрые лошади, и процессия слуг, и госпожа в носилках с шелковыми занавесями, и не знаю, что еще.

– Госпожа в носилках, – задумчиво протянул Александр. – Дама, которая привезла с собой сокровище?

– Да. Но на самом деле это не дар. Говорят, чаша проведет здесь какое-то время, так сказать, на сохранении, вот и все. Но чтоб такое сокровище появилось здесь в нашей долине.., сюда же толпы народа повалят, только чтоб хоть одним глазком на него глянуть, а моему заведению от этого одна лишь прибыль.

– А дама.., королевский кортеж еще там?

– Да. Но у них найдется покой-другой и для заезжего путника. Тебя там примут с радостью, нечего и думать!

– Что ж, спасибо. Вот тебе за труды, трактирщик. А я поеду.

– Бог в помощь, молодой хозяин, и хорошо тебе отдохнуть в монастыре.

* * *

Монастырь лежал, как это часто бывает с подобными обителями, в защищенном и укромном месте на самом дне долины, где через леса и пастбища петляла узкая речка. Это была большая обитель, на первый взгляд, достаточно важная, чтобы иметь несколько дворов и собственные дворовые постройки, расположенные вдоль ухоженных полей и садов. У реки вращалось колесо мельницы, а система шлюзов направляла воду из речки в рыбный садок внутри монастырских стен.

Александр, позволив усталому гнедому самому выбирать поступь, спускаясь по склону холма к воротам, оглядывал все с немалым удовлетворением. Его ожидала удобная постель; к тому же по воле удачи, в которую трудно было даже поверить (но трактирщик говорил об этом с такой определенностью), он оказался в пределах досягаемости цели своего похода раньше, чем он полагал возможным. Едва ли ему удастся заполучить Грааль, пока чаша хранится в стенах монастыря, но если Нимуэ путешествует с ним на юг и стала искать защиты монастыря лишь ради отдыха в долгом пути, он может хотя бы поговорить с ней или с кем-нибудь из ее свиты и узнать, куда именно везут сокровище. А если с помощью, какой-нибудь уловки ему удастся присоединиться к ее свите, может возникнуть какой-нибудь удобный момент…

Слова Лунеды и его собственное символическое отречение от Морганы вместе с ее фляжкой «волшебного» зелья оказались на время забыты. Александр настолько устал, что ему даже не пришло в голову, что сама Нимуэ, возможно, держит путь на юг, чтобы отвезти драгоценную чашу Артуру. Слова трактирщика показались внезапным даром судьбы, указующим перстом, прикосновением волшебной палочки. Грааль, даже без его поисков, сам встретился ему на пути. Даже если Александр и решил отказаться от похода, нужно быть совсем бесчувственным истуканом, чтобы упустить возможность хотя бы взглянуть на Грааль.

К тому времени, когда Александр достиг ворот, церковный колокол смолк, но привратник действительно был на месте и, с готовностью открыв ворота, указал путнику дорогу к конюшне, за которой, по его словам, лежал странноприимный дом для путников-мужчин. Ужин? Действительно здесь подают ужин. Господину (как стал обращаться к нему монах, взглядом знатока мгновенно оценив дорогую упряжь и блеск золота на поясе и рукояти меча новоприбывшего) подадут в трапезной на нижнем этаже странноприимного дома. Брат Магнус, которому поручена забота о путниках, покажет ему, куда пройти. Ужин подадут сразу по окончании вечерни. Нет сомнений, что господин мой захочет после пойти к повечерию.

«Господин мой» желал только поесть, а потом выпросить постель, но знал, чего ожидают в обители от гостя. К тому же вполне вероятно, что хранители Грааля тоже будут присутствовать на службе. Предоставив коня заботам послушника, Александр направил свои стопы к дому гостей Святого Мартина.

* * *

Ужинать ему выпало в одиночестве, если не считать пары путников, остановившихся по дороге в Гланнавенту, чтобы сесть там на корабль в Ирландию. Это были иноземцы, говорившие на каком-то иноземном ирландском наречии, так что Александр не смог расспросить их о королевском кортеже, который, надо думать, уже отужинал.

Стол был простой, но сытный: за бульоном последовало густое горячее жаркое со свежеиспеченным хлебом и рыба, приправленная травами. После ужина Александр отправился поглядеть, как устроили его лошадь, и обнаружил, что гнедой стоит в удобном стойле, накрыт одеялом "и головой погрузился в полную кормушку. Гнедому выпало делить конюшню с тремя ухоженными рысаками, наверняка принадлежавшими монастырю, и парой упряжек крепких рабочих мулов. И ни следа лошадей королевского кортежа; они были в другой, гостевой конюшне, которую обычно отдавали лошадям гостей, под опекой собственных конюхов и слуг. Места для скакуна молодого господина там не нашлось, как сказал послушник. исполнявший обязанности конюха, но пусть молодой господин не тревожится, о его скакуне позаботятся не хуже, чем о рысаках самого аббата.

Это явно было правдой. Поблагодарив послушника, Александр задал несколько несмелых вопросов о кортеже, но удовлетворительного ответа не получил. Что до тех людей, сказал послушник, ему о них ничего не известно, разве что только об одном – юном мальчике, которого возьмут сюда послушником, он останется здесь после отъезда остальных. Все они – и дама, и те, кто с ней, – ходят на все службы, похоже, народ богобоязненный (богобоязненный? Нимуэ, королева и чародейка?). Так что нет сомнений, если молодой господин намерен стоять повечерие, у него будет случай всех их там увидел и, может, поговорить с ними по окончании службы. Нет, сам он дар принять не может, но если молодой господин будет так добр оставить что-нибудь в проскомии, Господь благословит этот дар… А вот уже и церковный колокол звонит.

* * *

Церковь обители Святого Мартина вполне можно было назвать величественной. Свет свечей терялся под высоким сводчатым потолком. Запах плавящегося воска смешивался с дымом благовоний, видно было, как этот дым, извиваясь, поднимается к теням над головой. Резная каменная перегородка тончайшей работы отделяла заднюю часть церкви от места, где возносили свои молитвы монахи. За перегородкой находились скамьи для мирян и путников, гостей обители. В просветы каменной резьбы Александр разглядел распятие над высоким алтарем – оно словно плыло в вышине над дымом свечей. Никого из монахов не было видно, но пение их чисто и мощно поднималось к каменным сводам.