Книга Поступь битвы - Анатолий Нейтак

Пуля хмыкнул.

— Что ещё скажешь?

— Их флот путешествует медленно. И строился, наверно, сотни хин-циклов, если не больше. Судя по размерам, он предназначен для колонизации подходящих систем. А что такое нормальная колония? Это, во-первых, не меньше миллиона-полутора разумных, осваивающих новый мир, во-вторых, создание соответствующей инфраструктуры. Пока не созданы производственные мощности на планете, их должны заменять производственные мощности флота. Причём под конец производство на планете должно возместить флоту затраты ресурсов. А ведь есть ещё такая штука, как планетоформирование. Например, тот мир, где мы сейчас маемся, без радикального вмешательства для полноценной колонизации непригоден.

— К чему ты клонишь?

— Если предположить, что чужаки осваивают миры примерно в том же темпе, что и мы, их флот должен стоять в каждой колонизируемой системе от пятнадцати до пятидесяти хин-циклов. А возмещение ресурсов — оно не только материального касается…

— К чему ты клонишь? — повторил Пуля.

— Эй! Работает! Смотрите все!

Голопроектор наконец-то подключили и настроили. Кто-то догадался приглушить свет до сумеречного уровня, так что не слишком яркую картинку стало видно вполне пристойно.

А что неяркая — понятно. В открытом космосе не так много активно излучающих объектов.

— …виртуальной массы отключено. Флот чужаков перешёл в нормальное пространство и в настоящий момент активно тормозит. Средняя скорость относительно центра масс системы равна 0,13 световой и продолжает…

Бесплотный голос принадлежал «пилоту» транспорта, Сарине. Владеющая комментировала вслух свои действия и действия чужаков. Конечно, не для публики, а для последующего отчёта. Но виирай в комнате отдыха слушали её, затаив дыхание.

— Судя по косвенным данным, чужаки собираются остановиться над плоскостью эклиптики, в зоне, относительно свободной от массивных объектов. Разумное решение. Я вывожу транспорт на траекторию, которая должна привести его в нулевой траверс к области зависания, со смещением порядка 10–15 гигаметров…

— О чём это она? — шепнул Стручок недоумевающе.

— Пилотский жаргон, — ответил Посох. — Неужто не слышал?

— Нет.

Пуля шикнул, и Посох знаками показал: потом, мол, объясню, смотри пока.

И в самом деле: для виирай, не знакомых с пилотским жаргоном, часть голоэкрана протаяла схемой траекторий. На схеме расплылось дискообразное облако — плоскость эклиптики, в которой вращалось большинство обломков. В чистое пространство над нею, в точку, лежащую на условной оси вращения системы, втыкался предполагаемый вектор движения чужого флота. А кривая движения беспилотного транспорта, вырываясь из плоскости эклиптики, заканчивалась в непосредственной близи от финишной точки чужого флота.

Не в ней же, но рядом. В 10–15 гигаметрах.

Если учесть, что в обычном пространстве корабли чужого флота разошлись примерно на пять миллионов километров, указать дистанцию точнее было сложно.

— Пока нет признаков того, что транспорт замечен чужаками, — продолжала Сарина. — Эта странность объяснима лишь в том случае, если они пользуются чисто техническими средствами обнаружения. Конечно, этому есть иное объяснение: они знают о нас, но не считают нужным как-то реагировать. И объяснение номер три: они ждут, что первый шаг к контакту сделаем мы, а пока вежливо «не видят», что система не пуста.

Пульсирующая синяя точка на схеме ползла по предназначенной для неё нити. Гроздь точек и пятнышек, сияющих насыщенной желтизной, делала то же самое. Строки прикреплённых комментариев отражали изменения векторов движения: коррекцию направлений, сдвиг относительных скоростей, темпы сближения. Отсчитывал тины, складывающиеся в арумы, таймер.

А над схемой в основном пространстве проекции медленно поворачивался искрящийся звёздами открытый космос. Та картина, которую мог бы наблюдать виирай, сидящий в пилотском кресле транспорта.

И настал момент, когда в этой картине на фоне неподвижных звёзд стала различима россыпь далёких движущихся огней.

— Флот расходится, — сказала Сарина в микрофон за пару тин-циклов до того, как эти слова стали очевидной правдой. — Наиболее крупные корабли, составляющие три четверти его общего тоннажа, продолжают движение по прежнему вектору. Вероятнее всего, они, как и предполагалось ранее, погасят относительную скорость, достигнув нормали к плоскости эклиптики. Меньшие корабли встали на расходящиеся траектории. Будут детально исследовать систему. Возможно, заодно станут подбирать нужные флоту материальные ресурсы.

— Зачем им какие-то материальные ресурсы? — подняв брови, вполголоса спросил Хезрас. — Они же с лёгкостью синтезируют тяжёлые элементы из межзвёздного газа!

Мич кивнула.

— Да, — сказала она, так же понижая голос. — Но синтезу сопутствует радиация. Если чужаки не решили проблему «чистого» синтеза, я на их месте тоже искала бы естественные ресурсы. Синтезированное вещество, которое заметно «фонит», можно использовать только в чисто технологических циклах. И то далеко не во всех. А разделение изотопов — штука дорогостоящая.

— А-а…

— Кажется, — надиктовала меж тем Сарина, — транспорт по-прежнему не замечают. Что ж, расстояние сократилось достаточно, можно попытаться послать простейшие сигналы.

Запрограммированный заранее коммуникационный лазер транспорта повернулся в сторону чужого флота и начал выдавать мощные вспышки с большим рассеиванием. Одна, пауза. Две, пауза. Четыре, пауза. Восемь, более долгая пауза. И всё сначала.

В обычном пространстве свет распространяется быстрее всего. Но даже свет не преодолевает космические дистанции без задержки. Даже если бы сигналы заметили мгновенно и так же мгновенно отреагировали, должно было пройти более 45 тин-циклов, прежде чем «глаза» и «уши» транспорта поймают ответный сигнал.

А до того момента можно было — нет, не расслабиться. Но попытаться увидеть какие-то детали будущего.

Мгновенное предвидение для этого почти не годилось. Если воспользоваться сравнением, мгновенное предвидение является лозой, намертво сцеплённой с почвой «здесь и сейчас». Оно стелется по реальности момента, латая наиболее очевидные прорехи; оно математически точно, скрупулёзно и детально… и при этом, как та лоза, не может оторваться от земли, не может вырваться за пределы двух-трёх, максимум пяти мири-циклов. И будь ты хоть Владеющим младших рангов, хоть Высшим, всё едино. Ограничения здесь касаются не силы провидца, а способа предвидения.

Есть, конечно, исключение из правила. Обвиваясь вокруг ствола, которым является личная судьба предсказателя, мгновенное предвидение может подняться на невероятную, обычно полностью недосягаемую высоту. Но там вступают в действие другие ограничения, и прямые окрестности судьбы видящего, зависящие от его или её колебаний, решений, поступков и мыслей, туманятся. Расплываются. Тают в мареве невычисляемых вероятностей. И даже скрупулёзная точность мгновенного предвидения даёт сбой: проникая в будущее на целые юлы, оно сообщает в основном эмоциональные оттенки. «Грядёт замечательный день. Проснись и пой». «Так себе времечко будет. Ни рыба, ни мясо». «Беда. Беда. Беда!»