Книга Волки Аракана. Книга 3. Пираты Марокко - Юрий Волошин

– Руми, сегодня мне лучше, я это сам уже почувствовал. Так что гоните осла и меньше обращайте внимания на меня. Я выдержу.

– Слушай, Мирсат, а не лучше ли нам двигаться ночью? Тогда меньше нужно воды, а днем можно спать, укрывшись в тени скалы или найдя какую расщелину, а?

– Может быть, руми, но ночью легко можно сбиться с пути, а это уже верная смерть. Лучше не рисковать. Мы и так сегодня вышли очень рано.

Разговаривать не хотелось, и путники шагали молча, каждый погруженный в свои думы. А они были совсем не веселы.

Дневной привал устроили в тени скалы, где ветер посвистывал в проделанных за тысячелетия щелях и отверстиях. В лощине виднелись редкие пучки трав, и осел немного пощипал их.

– Бедный наш осел! – вздохнул Пьер, указывая на животное. – Хоть он сможет выдержать путь, скажи, Мирсат?

– Без воды умрет завтра, но она у нас еще есть, так что может протянуть еще день.

– Но без него нам тоже крышка?

– Верно, руми. Без осла нам не дойти. Вы-то дойдете, а я… Но без меня и вам не дойти, руми, – поправился Мирсат, тревожно вглядываясь в глаза Пьера.

– Когда можно надеяться прийти к колодцу?

– Завтра не придем, руми. А идти всю ночь у нас сил не останется.

– Стало быть, с водой совсем плохо… Ее осталось в бурдюке на донышке. Всего по нескольку глотков.

– Лучше не думать об этом, руми. Помочь нам может лишь Аллах. Молитесь усерднее и уповайте на Бога. Да снизойдет на наши головы благодать Всемогущего и Всемилостивейшего! Аллах акбар!

Вечером путники выпили по три глотка воды, поели немного и молча устроились спать. Мрачные мысли не давали возможности даже перекинуться словом, а увеличившиеся от жажды языки с трудом ворочались во рту.

Полночь только миновала, а Мирсат уже поднимал друзей.

– Руми, есть возможность к полудню выйти к колодцу. Так что терять время не стоит. Надо спешить. Мы уже немного отдохнули и можем продолжать путь. Торопитесь!

Арман с руганью и злобными взглядами стал медленно готовить осла в дорогу. Тот понуро уставился в землю, видимо, понимая, что это его последний день под солнцем.

Ему дали два глотка воды, оставив себе тоже по паре глотков на крайний случай.

Все тронулись в путь, но вчерашней прыти не получилось. Шли медленно, Мирсат со вниманием всматривался в ночной пейзаж, кивал, что-то бормотал себе под нос и направлял осла в нужном направлении.

Часа два после восхода солнца Мирсат остановил осла и огляделся по сторонам. Потом сказал странным каким-то голосом, прерывающимся не то от волнения, не то от того, что язык плохо ему уже подчинялся:

– Скоро колодец! Часа два осталось пути.

– Тогда, наверное, можно выпить оставшуюся воду, а? – В голосе Пьера звучала надежда.

– Давай сюда бурдюк, руми. Надо ослу дать малость, остальное нам.

Пьер вылил в маленький котелок всю воду, сделал сам два глотка, передал остальным, а остаток поднес к морде осла. Тот жадно припал к колыхавшейся поверхности воды, но больше двух глотков и ему сделать не удалось. Вода кончилась. Язык животного тщетно вылизывал дно.

– Пошли, руми, надо торопиться, пока внутри нас еще есть вода, – сказал погонщик и заколотил пятками по впалым бокам осла.

Прошло два часа, но колодца не было. Путники вдруг остановились, привлеченные неясными звуками, не похожими на обычные шумы пустыни.

– Что за шум? – с трудом шевеля языком, спросил Пьер.

– Может, это нам мерещится? – в свою очередь спросил Мирсат. – Надо пойти и глянуть. Это недалеко.

– Я пойду, – с готовностью отозвался Пьер. – Вы тут располагайтесь. Лучше укройтесь подальше от тропы, поищите тень, а я постараюсь побыстрее вернуться.

Пьер проследил, куда направились товарищи, вздохнул и поплелся на неясные звуки. Идти было очень трудно. Глаза слипались, а дыхание вырывалось из открытого рта со свистом и шипением.

Полчаса трудного пути привели Пьера на пригорок, загроможденный камнями. Он прилег отдохнуть, прислушался. Шум стал явственнее, и в нем отчетливо можно было выделить отдельные крики. Пьер приподнялся на локтях, оглядывая местность, и заметил вдали толпу людей в синих покрывалах. Они носились на конях, размахивали саблями и копьями.

Пьер понял, что перед его глазами происходит одно из множества так частых здесь сражений за колодец между враждующими племенами или родами. Он затаил дыхание и стал жадно всматриваться в происходящее. Битва явно шла на убыль. Некоторые всадники уже бросились бежать в пустыню, остальные еще сражались. На каменистой земле лежало с дюжину тел, кони испуганно бегали по долине, лишившись всадников.

Наконец последние всадники побежденных ускакали или сложили свои непокорные головы, и битва угомонилась. Три десятка воинов, в которых Пьер угадал туарегов по их синим накидкам и закрытым лицам, спешились.

Они быстро собрали оружие, поймали лошадей, напоили их и сами напились. Трупы сложили в выемку вдали от колодца и забросали их камнями. Недалеко от колодца растянули два шатра и принялись лечить своих раненых и готовить победный обед. Радостные голоса этих людей хорошо были слышны Пьеру, а он в отчаянии не знал, что предпринять. Потом вздохнул, отполз подальше, встал и побрел к товарищам, едва различая направление.

С большим трудом Пьер нашел своих спутников. Кричать он опасался. Они лежали головами в тени и не шевелились. Пьер испугался было, но потом заметил, что все дышат, даже ослик, лежащий тут же.

Пьер повалился рядом, спрятав голову в тень скалы. Он молча переживал увиденное, будучи пока не в силах об этом рассказать. Остальные тоже молчали, не желая тратить силы на слова. Наконец, отдохнув немного и собравшись с силами, Пьер сказал почти шепотом:

– Там бились два племени за колодец. Теперь победители пируют.

– Плохи наши дела, – промолвил Мирсат, не поворачивая головы. – Нам остается или умирать от жажды, что случится вечером, или идти к ним в надежде на удачу и спасение. Во всяком случае, спасение будет, но свободы может и не быть. Решайте, руми. – Он замолчал, и по его лицу можно было понять, что ему уже безразлично все на свете. Он едва шевелил языком.

Все помолчали немного, потом Пьер перевел Арману все только что услышанное, и тот сказал:

– Вы идите, а я останусь здесь. Лучше смерть, чем снова рабство. Идите.

– Нас может ждать и рабство, но ведь это не обязательно, Арман. – Решительность в голосе далась Пьеру с трудом. Он тоже терял желание бороться.

– Что он говорит? – спросил Мирсат, кивнув в сторону Армана.

– Боится рабства, Мирсат. Не хочет идти к туарегам.

– Я уже не дойду, но очень бы хотел дойти. Идем с тобой, руми. Вдвоем мы сможем одолеть это расстояние. Поспешим, а то сил не хватит, руми.