Книга Тельняшка для киборга - Николай Рубан

Ладно, зарплата и примкнувший к ней прогресс — это одно. А второе (и главное!) — это то, что выпал шанс заняться серьезным делом. Ну ведь не дурак же я, в самом деле — способен на большее, чем с подержанным «железом» колупаться. А еще пару лет — и кому ты будешь нужен? С молодежью не потягаешься, они уже на следующем уровне. И давно пора понять — в этом мире ты ни-ко-му не нужен. А хочешь жить нормально — сделай так, чтобы стал нужен! Вроде все ясно. Все справедливо. С волками жить…

Продавщица ночного киоска была совсем молоденькая — ну девчонка и девчонка. Настороженно глянула на меня, торопливо отсчитала сдачу. Как ей родители разрешают по ночам работать? Опасно ведь, черт побери — в любой момент может какой-нибудь пьяный скот ввалиться. Да так вот и разрешают! Тоже, небось, такие же олигархи, как и ты сам, вот и вынуждена девчонка тут по ночам торчать, чтобы себе на юбчонку приличную заработать. Ну что, хочешь, чтобы и Светка так же трудилась? А ты ей правильные слова будешь говорить — о том, что любой труд почетен. Так что — иди домой, дядя, ложись спать и не терзайся слюнтяйскими сомнениями. Все ясно. Если и совершаешь грех, утешайся тем, что делаешь это ради ребенка.

Уже лежа в постели, я с усталой брезгливостью подумал о том, что если Генка и в самом деле решит эту мерзость снимать с детской «клубничкой», то настоящие дети для этого ведь и не нужны будут, так? Значит, не такое уж и поганое это дело, если подумать. Все равно любители этой пакости не переведутся, так пусть уж хоть живых детей для этого не уродуют. Никогда не мог понять, почему набоковская «Лолита» так популярна среди интеллигентов. Нормальному человеку, по-моему, такая ситуация должна отвращение внушать. Все, Саня — спать, спать…

И почти сразу же я провалился в душный и липкий кошмар. Светка (почему-то выбритая наголо), обряженная в узенькие кожаные шорты и такой же блестяще-черный бюстгальтер, сидела перед телевизором и пялилась на экран с совершенно кретинским выражением лица. С ярко накрашенной отвисшей губы тянулись вязкие слюни. На экране посреди широченной, как стадион, постели кувыркалась задастая блондинка в обнимку с мраморным догом. Искоса глянув на меня, Светка тупо ухмыльнулась и прибавила звук.

Я стоял, как вкопанный, язык был чугунный — это была моя работа. Я силился что-то объяснить — что так вышло, что нельзя это смотреть, отчаянно пытался потребовать выключить это, наконец — и не мог, только беспомощно мычал и чувствовал, как волосы шевелятся на голове от этого ужаса.

— Саня, Саньчик! — тормошила меня Ленка. — Ну, что ты?!

Боже мой, Боже мой, какое же спасибо тебе, что это только сон! Я сел, хватая ртом воздух. Сердце грохотало в груди отбойным молотком, щеки были мокрые и соленые.

— Ты так стонал… — испуганно шептала Ленка. — У тебя сердце не болит? Сейчас я валидол поищу, — начала она выбираться из постели.

— Не надо, Ленок, нормально все, — выдохнул я, — просто дрянь всякая снилась, спасибо, что разбудила. Ты спи, спи…

Запершись в ванной, я сунул голову под ледяную струю, прогоняя остатки кошмара. Вдоль позвоночника побежали противные мурашки, застучали зубы. Так, так! Еще! Уф, вроде отпустило… Кое-как промокнув лицо, я прошлепал на кухню, плюхнулся на табуретку, жадно закурил. С мокрой головы падали капли и стекали по спине. Плевать…

Ну что, умник? Убедил себя? Для дома, для семьи», ага. А как потом Светке в глаза смотреть будешь, если она узнает? Папаша, скажет она, что ж ты мне в детстве Андерсена да Крапивина читал, если сам такой дрянью занимаешься? Заработать он, видите ли, хотел. Да хоть на рынок бы вон, пошел — огурцами торговать. Работа как работа. Как же, мы ведь интеллектуалы, нам на рынке торговать зазорно.

А вот и пойду! — обозлился я на себя. Попрошу Лаэрта, пристроит. Да справлюсь, чего там. Что я — хуже других? Пол-страны за прилавок встали — и педагоги, и ученые, не тебе чета — и ничего, не умерли. И ты не помрешь. А если задницу свою зажиревшую подрастрясешь, так это тебе только на пользу будет.

И так мне легко вдруг стало, и вольно, что я даже засмеялся вполголоса. И остаток ночи проспал спокойно и сладко, как в детстве у бабушки на сеновале.

* * *

Генке я позвонил утром, с работы. Спокойно и вежливо, но со скрытым удовольствием (есть, есть кайф в том, чтоб сильным мира сего фигу показать!) сообщил, что спасибо, извини, но… Одним словом, не хочу. Ответную реакцию Генки назвать такой же спокойной и вежливой нельзя было никак.

— Саня, — начал он вкрадчивым голосом, в котором вначале тихонько, затем все яснее начали позванивать блатные нотки, — я не понял. Что за дела?

— Объяснять обязательно?

— С Сергуней говорил, что ль?

— А тебе какая разница?

— Это тебе есть разница, Санек, тебе, — сочилась трубка сладеньким ядом, — Сергуня — он что? Холостой-свободный, только за свою башку тревожится. А у тебя ж семья. Ты о ней думаешь?

— А что тебе моя семья? — ощетинился я. — Пугать меня собрался, что ли?

— Объясняю, Санек, — с ласковой яростью ворковал Генка, — ты мне согласие дал работать? Дал. Обязательство нарушил? Нарушил. А я под это дело уже бабки зарядил хорошие, процесс запустил, понимаешь. А ты мне взял и обломал все, корефан. Так что — давай, Санек, ищи-ка ты покупателя на свою квартирку. Всех убытков ты мне не возместишь, конечно, да уж ладно…

— Ты что ерунду мелешь?! — беспомощно возмутился я. — Я что, договор с тобой подписывал?

— Надо будет — и договор появится, — со смешком «успокоил» меня Генка, — нотариально заверенный. Если по понятиям жить не умеешь. Короче. До завтра еще думай, в десять мне позвони. Согласен — все остается в силе. Нет — не обижайся, Саня, но бизнес есть бизнес. За просто так себя на бабки ставить я не позволю. Все, бывай.

Вот, оказывается, как это бывает. Я прерывисто вздохнул, пытаясь унять обморочную слабость и подступившую тошноту. Да что же это такое, черт побери?! Жил себе, никого не трогал и — на тебе. Я же не авантюрист какой — нормальный человек. Казалось, все эти разборки, кидалова, мочилова — где-то совсем в другом мире. А таким, как я, чего бояться? Нас это не касается. Живи спокойно, в авантюры не лезь, пьяных обходи, в уличные скандалы не ввязывайся, Светку по вечерам на улицу не выпускай. Еще бы барбоса завести поздоровее — и тогда совсем бояться нечего.

Да видно, какая-то шестеренка во вселенском механизме сбой дала, вот и очутился я непонятно где. Не в своем мире. В этом мире негры с парашютом прыгают и вежливые бандиты людей бомжами делают. Где же обратный вход, а? Кажется, его и нету. Система ниппель…

— Александр Георгиевич, — вывел меня из ступора голос шефа, — у вас все в порядке?

— А?.. Да-да, извините, задумался…

— Есть заказ на Большой Грузинской. Его Володя принял, но он сейчас срочную работу делает. Спросите его, он все объяснит.

— Ясно. Сделаю.

— Угу. И вот что… Как управитесь, на сегодня можете быть свободным, — он пытливо глянул на меня. — По-моему, вам отдохнуть не помешает, а? Вы когда в отпуске были?