Книга Беглец из Кандагара - Александр Холин

По прибытии в лагерь боевиков «Завакили аль-Бадр» их держали в карантине целых пять дней. Начальник карантина Фазлуля аль-Рахман Халиль, владевший русским языком, сообщил рекрутам, что карантин проходят все и скоро будет всеобщее распределение. Через несколько дней новобранцев выстроили в подсобке и по одному стали вызывать в какой-то кабинет. Завербованные, вошедшие в кабинет, назад уже не возвращались. Очередь Серёги дошла чуть раньше. Он обернулся к Вадиму и коротко сказал:

— Не грусти, братуха, мы обязательно прорвёмся.

Потом подошла очередь Вадима. В кабинете кроме старшего по карантину аль-Рахмана Халиля, сидел ещё один мусульманин в накинутой на голову куфии и дорогом зелёном халате, не подпоясанном ничем, но без узорчатых росписей, как любят восточные падишахи.

— Этот тоже из пограничников, — ткнул пальцем в Вадима старший карантинной казармы. — Перед тобой господин Директор, — добавил он, обращаясь уже к Вадиму.

Видимо, Серёгу также представили мусульманину в зелёном халате, то есть Директору. Он, в общем-то, почти ничем не отличался от обычного араба, вот только атласный зелёный халат — в таких рядовые служители и обычные почитатели пророка Мухаммеда не ходят.

Мусульманин внимательно посмотрел в лицо Вадиму блестящими, как чёрные маслины, глазами и погладил левой рукой бороду с незаметными прожилками седины. Видимо, гладить бороду, особенно при принятии каких-то важных решений, у арабов было генетической привычкой.

— Говоришь, вместе с братом на погранзаставе служил? — поинтересовался мусульманин на чистом русском языке почти без примеси арабского акцента. — Голос мусульманина прозвучал довольно тихо, но Кудрявцев всё понял. — Учти: мы не делаем различия между теми, кто одет в военную форму, и теми, кто носит гражданскую одежду. Все они для нас — ходячие мишени. Сможешь ли ты стрелять по своим[53]?

Вадим на несколько секунд замешкался с ответом и всё-таки непроизвольно саркастически улыбнулся на вопрос мусульманина. Это не укрылось от взгляда внимательного собеседника, только новобранец больше ничем не выказал своего пренебрежения к инородцу. Он лишь пожал плечами и так же прямо, не пряча глаз, посмотрел на собеседника:

— Мы с братом выросли в семье русского офицера, поэтому с детства считаем себя военными. Во всяком случае, искусству ближних боёв и военной стратегии обучены не только на полигоне. Умеем исполнять свои обязанности и «не делаем различия между теми, кто носит военную форму, и теми, кто носит гражданскую».

— Вот как? — озадаченно пробормотал мусульманин. — Так вы участвовали при вводе Советских войск на территорию Афганистана?

— Напротив, мы с братом вынуждены были подать в отставку из-за отказа сопровождать контингент Советских войск. Мы — пограничники. Значит, в обязанность нашу входит охранять государство, а не вступать на чужую территорию.

— Вот как? — повторил Директор. — Значит, отказались охранять государственную границу и выполнять приказ для вас — военная фикция[54]? Что ж ваш брат ничего нам не рассказал? Или это для него до сих пор является государственной тайной?

— Может быть, и так, — усмехнулся Вадим. — Только пограничники действительно должны охранять границу, а не соглашаться на неоправданную интервенцию.

— Вот это верно, — кивнул мусульманин. — Но вы должны доказать истинность вашего стремления служить воинами Аллаха.

— Может быть, обоих определить на зачистку мотоманевренной группы при Мургабе? — вставил Фазлуля аль-Рахман, начальник карантина.

Вадим был уже наслышан про мотоманевренную группу. Примером для них, наверное, послужили фашистские мотоманевренные войска времён Второй мировой. Здесь же, в Афганистане, советские боевики врывались на мотоциклах в населённый пункт и на ходу проводили «зачистку». Под пули попадали все, кто не успел скрыться за стенами дома. Но иногда мотоманевренники проводили «зачистку» из гранатомётов. Тогда уже найти кого-нибудь в живых вряд ли было возможно.

Видимо, афганцев приводило в бешенство такое ведение боёв, где погибали все без исключения, но большей частью всё-таки мирное население. Советское командование с чьей-то досужей подачи определило, что войну с басмачами, «духами», разработал ещё комиссар Фрунзе и что эти «зачистки» заставят население Афганистана полюбить северных братьев и послушаться их советов, хотят они этого или не хотят. Но теперь ещё один советчик предлагал определить Сергея с Вадимом в группу таких же мотороботов, только со стороны афганцев. Мусульманин не спускал глаз с Вадима. Увидев, как тот поморщился, он жестом остановил карантинного советчика:

— По-моему, братья послужат нам в другой, более полезной для них ипостаси. Видишь, они оба не постеснялись явиться к нам в своей военной форме, только без знаков различия. Поэтому оба они прекрасно будут выглядеть в моей личной охране. Согласен? Потом, чтобы не казаться кафирами, они, наверное, не откажутся принять ислам?

Вопрос был задан уже Вадиму, но он не смог сразу ответить, потому что не рассчитывал, оказавшись наёмником, попасть в гвардию личной охраны! Они с братом ещё не были проверены ни на боевые качества, ни на «мусульманскую» лояльность, но перед Вадимом, вероятно, сидел сейчас тот самый бен Ладен, про которого им сообщил вербовщик, а прозвище Директор — это для более лёгкого общения. И всё же Кудрявцев попытался с достоинством ответить на прямо заданные вопросы:

— Для нас с братом, господин Директор, было бы большой честью послужить в вашей охране. Но, не меняя формы, так вот сразу принять ислам — это выказать неуважение прежде всего к вам, потому что для начала нам необходимо хотя бы прочесть Коран. Одно дело — участвовать в подготовке всемирной исламской революции, совсем другое — тут же менять веру, подобно флюгеру.

— В твоих словах есть доля правды, — согласился Директор. — Однако если вы примете ислам, то доставите мне личное удовольствие. Но торопить я вас не собираюсь. Фазлуля, — обратился он к начальнику карантина, — накорми отобранных в мою охрану и уложи спать. Рано утром они должны быть готовы.

Аль-Рахман кивнул и показал Вадиму выход через другую дверь. Они прошли коридором, и начальник карантина открыл перед ним дверь в более пристойное помещение, чем большая и грязная карантинная. За столом, ножки которого были прикручены к полу вместе со скамейками, сидели три человека. Одним из них был Сергей. Значит, это те, кого Директор отобрал в свою личную охрану.

Младший Кудрявцев тоже обрадовался, увидев, что их с братом зачислили в один и тот же батальон. Остальные двое новобранцев просто с любопытством оглядывали Вадима. Но за столом они не успели даже толком перезнакомиться, потому что дверь снова открылась, и повара вкатили столик на колёсиках, на котором в железных мисках дымился горячий суп. На нижней полке столика стояли тарелки с салатом и настоящий плов.