Книга Агнец - Кристофер Мур

— Разведаю. Будь осторожен. Без меня ничего не предпринимай. Мне кажется, эта поездка, что бы мы в ней ни увидели, имеет какое-то отношение к «дому рока».

— Я просто поразнюхаю тут по углам. Сам будь осторожен.

Мы с девчонками стояли на плато и махали, пока Джошуа, волхв и верблюд, нагруженный припасами, скрывались за горизонтом, а затем по очереди спустились по веревочной лестнице к проходу в скальном обрыве. Сам вход и тоннель за ним локтей на тридцать были такой ширины, что протиснуться едва мог один человек, да и то если пригнется, и я постоянно ухитрялся ободрать там колено или плечо. Это давало прекрасную возможность продемонстрировать способность ругаться на четырех языках.

Когда я добрался до Палаты Стихий, где мы практиковали искусство Девяти Эликсиров, Горошинка уже раскалила небольшую печь докрасна и наполняла каменный тигель медными самородками. Из воскового оттиска ключа она изготовила восковой дубликат, из него — гипсовую форму, а ее мы обожгли, чтобы растопить воск. Теперь у нас был единственный шанс отлить сам ключ, потому что, едва металл остынет, форму придется разбить.

Мы разломили форму, и Горошинка подняла повыше то, что очень напоминало медного дракона на палочке.

— Ну и ключик, — сказал я.

Из замков я в жизни видел только здоровенных железных балбесов, совершенно неэлегантных для такого ключа.

— Когда он тебе понадобится? — спросила Горошинка. Глаза ее горели, как у возбужденного ребенка. В такие минуты я едва не влюблялся в нее, но меня, к счастью, постоянно отвлекали изощренность Радости, материнские хлопоты Подушечки, сноровка Шестерочки или прочие чары, что валились на меня ежедневно. Как никто другой, я понимал смысл Валтасаровой стратегии: ни в кого из них не влюбляться. Ситуацию Джоша, с другой стороны, постичь сложнее: ему нравилось проводить с девчонками время, рассказывать им анекдоты из Торы в обмен на легенды о драконах бурь и обезьяньем царе. Он говорил, что в женщинах есть врожденная доброта, какой он ни разу не наблюдал у мужчин, и ему просто нравится находиться с ними рядом. Пожалуй, сила его противостояния их физическим чарам поражала меня больше, чем всякие чудеса, что он творил в последующие годы. Я могу со-отнестись с актом воскрешения из мертвых, но отказаться от прекрасной женщины — для этого потребно мужество свыше моего понимания.

— Потом командовать буду я, — объявил я Горошинке. Не хотелось, чтобы она слишком глубоко увязла во всем этом предприятии: вдруг что-то пойдет не так.

— Когда? — снова спросила она, имея в виду: когда я попробую открыть дверь?

— Сегодня ночью, когда все вы отправитесь на поселение в землю сладких грез.

Я нежно дернул ее за нос, и она хихикнула. То был последний раз, когда я видел ее целиком.

По ночам залы крепости освещались всепроникающим светом луны и звезд, сочившимся в окна. Мы же с собой повсюду носили глиняные лампады, от которых змеиные изгибы проходов и коридоров еще больше напоминали кишки огромной твари, наглотавшейся рыжих огоньков. Прожив несколько лет с Валтасаром, в основных покоях я мог найти дорогу и впотьмах, поэтому лампаду зажигать не стал, пока не миновал комнаты девушек, притормозив у бисерного занавеса и немного послушав их нежное посапывание.

Но, удалившись от их двери на приличное расстояние, я зажег лампаду от одной огненной палочки, которую изобрел из тех же самых химикатов, что мы пользовали для изготовления черной взрывчатой пудры. Палочка мягко щелкнула, когда я чиркнул ею по камню, и я мог бы поклясться — из зала где-то впереди ей ответило эхо. Пробираясь к железной двери, я ощущал запашок горящей серы — странно, что он так долго висит в воздухе. А потом я увидел Радость: она стояла у двери и тоже держала масляную лампу. В другой руке девушка сжимала обгорелую огненную палочку.

— Дай мне взглянуть на ключ, — сказала Радость.

— Какой еще ключ?

— Не прикидывайся. Я видела остатки формы в Палате Стихий.

Я вытащил из-за пояса ключ и протянул Радости. Та внимательно изучила его, покрутила, держа поближе к лампе.

— Его отлила Горошинка, — буднично произнесла она. — Оттиск тоже она делала?

Я кивнул. Похоже, Радость не рассердилась, а Горошинка все равно в металлургии была искуснее прочих, поэтому к чему увиливать?

— Добыть оттиск, наверное, было труднее всего, — сказала она. — Валтасар бережет ключ как зеницу ока. Надо будет у нее спросить, чем она его отвлекла. Такой трюк не помешает, а? Нам обоим. — Она соблазнительно улыбнулась, а потом повернулась к двери и отодвинула медную пластину, прикрывавшую замочную скважину. И в ту же секунду я почувствовал, как по моим позвонкам будто проволокся заледенелый кинжал.

— Нет! — Я схватил ее за руку. — Не надо. — Все внутренности мне выкручивало непонятным омерзением. — Нельзя.

Радость снова улыбнулась и оттолкнула мою руку.

— Я здесь видела множество чудес, но ни одно из них не могло навредить. Ты же сам все это спланировал — тебе должно быть интересно, что внутри. Да и мне тоже.

Мне хотелось ее остановить, я даже попытался отобрать у нее ключ, но она перехватила мою руку в болевой точке и завернула так, что вся левая сторона тела у меня онемела. Радость приподняла одну бровь, как бы спрашивая: «В самом деле хочешь попробовать? Ты ведь знаешь, что я могу с тобой сделать». И я шагнул в сторону.

Она вставила дракона в замок и повернула трижды. Защелкал механизм — тоньше и точнее всего, что я слыхал прежде, — а Радость вытащила ключ и откинула три тяжелых железных засова. Едва она приоткрыла дверь, изнутри вырвался ветер, будто что-то очень быстро пронеслось мимо нас, и лампада моя погасла.

Джошуа потом рассказал мне, что произошло, а временную канву я выстроил самостоятельно. Когда мы с Радостью открывали дверь в «дом рока», Валтасар с Джошем разбили лагерь в безводных горах нынешнего Афганистана. Ночь стояла хрусткая, звезды сияли холодным голубым светом, как само одиночество или бесконечность. Поев хлеба с сыром, учитель и ученик расположились поближе к огню, чтобы разделить остатки крепленого вина из фляги, — у Валтасара в тот день это была уже вторая.

— Я рассказывал тебе о пророчестве, что отправило меня на поиски, когда ты родился, Джошуа?

— Ты рассказывал о звезде. И мама говорила о звезде.

— Да, мы втроем отправились за звездой и случайно встретились в горах к востоку от Кабула. Странствие свое мы заканчивали уже вместе, но не звезда была ему причиной. Она лишь послужила средством навигации. Мы отправились в странствие, потому что каждый из нас в конце надеялся что-то получить.

— Меня? — спросил Джошуа.

— Да, но не только. Еще и то, что пришло в этот мир вместе с тобой. Мы так считали. В том храме, куда мы сейчас едем, лежит комплект глиняных табличек, очень старых. Жрецы убеждены, что они восходят ко времени Соломона и предсказывают появление ребенка, способного одержать верх над злом и победить смерть. Они утверждают, что ребенок держит ключ к бессмертию.