Книга Звериной тропой - Николай Инодин

Шаман вышел Роману навстречу уже за третьей ярангой. «Следили за мной, что ли? То-то детвора прыснула в стойбище, когда я из яранги вылез. Я решил — боятся, а они с докладом помчались». Между прочим, все дети в стойбище были старше пяти лет, либо до года, рождённые уже на тёплом берегу. И вовсе не было стариков, если не считать Каменного Медведя, но он-то старик только на словах, можно сказать, титул такой. Маленьких и слабых поголовно унёс голод.

— Думать и говорить ещё можешь? — вместо приветствия заявил старый сводник — Устроили в стойбище развлечение, бабы сначала хотели всем скопом Мышку выручать идти, да зверя твоего забоялись!

— Сам виноват, знаешь же, что я, кроме тебя, людей больше двух зим не видел — буркнул Роман — Здравствуй, учитель.

— Здравствуй. Пошли, пошли к моей яранге, там сложен металл, который привезли этот раз с тёплого берега, много!

В самом деле, у яранги Каменного Медведя сложены небольшой грудой медные и бронзовые котлы, сломанные ножи и копейные наконечники, колокольчики и прочий металлический скарб. По большей части бронзовый, но довольно часто попадается и железо, достаточно мягкое, сырое. Отдельно лежат несколько доспехов и шлемов — шлемы в основном смяты, а обшитые бронзовой чешуёй кожаные куртки, обязательно прорублены или пробиты молодецким ударом копья. «Между прочим, надо будет к отплытию какой-нибудь доспех сочинить, я ведь в те края собираюсь, подстрелят, как куропатку, и кончится моя одиссея»- подумал Роман, рассматривая один из комплектов». Нашлась и ещё одна кольчуга, копия той, что ржавела в яранге Каменного Медведя.

— Учить будешь Голодного Лосося. Ему в походе жилу на ноге стрела попортила, хромает сильно. Охотник он теперь плохой, а так будет при деле. Сила в руках осталась.

Роман кивнул, соглашаясь.

— Учитель, металла больше, чем было в прошлый раз, но всё-таки не бесконечно. Вы определитесь, сколько чего вам в хозяйстве нужно, потом посмотрим, что я смогу сделать. Будем делать — будем учиться.

Возвращаясь после знакомства с Голодным Лососем и совместного посещения кузницы, Шишагов увидел в группе слушательниц Мышку. Судя по жестам, она рассказывала им о не совсем удачной рыбалке. По крайней мере, именно так знакомые Роме рыбаки показывали, какая именно рыба сорвалась у них с крючка.

* * *

Что Романа поражает в настоящих людях, это количество талантливых личностей. По его оценке их было процентов сто, не больше. Не только Голодный Лосось, который, между прочим, уже почти стал Хромым Лососем. По крайней мере, так его многие зовут, и неулыбчивый мужик на это имя отзывается. Пацанёнок Пыжик, приставленный к кузне в качестве привода к маленьким мехам, не только не стесняется спрашивать обо всём, что делают взрослые у него на глазах, он вполне к месту подсказывает кое-какие решения, до которых не додумался сильноучёный чужак из-за края мира. Мышке, и той два раза ничего показывать не приходится, схватывает на лету и способы готовки, и ухватки шитья и сапожного мастерства. Да, сапожного, в этом племени вся обувь выходит из женских рук. Мышка, наводя порядок в яранге, нашла Ромину кожаную одежду и самодельные сапоги со шнуровкой на наборной кожаной подошве. Долго пытала Романа, как, что и зачем он делал, зачем деревянные колышки (нет слова гвоздь в языке настоящих людей) в подошве, для чего на пятке лишние с её точки зрения слои кожи приделаны. Объяснять «на пальцах» получалось плохо, и Рома старую изношенную обувку разобрал на составные части. А через два дня увидел, как Мышка, сидя над двумя комплектами кожаных заготовок пытается придумать, как их лучше соединить между собой. Причём второй комплект явно был вырезан по размеру Мышкиной ножки. Пришлось подарить женщине своё шило, и вырезать две пары сапожных колодок.

Набор плашек для плетения корзин достался Мышке на третий день совместного проживания. А ранцы из кожи для походов в тундру бабы себе ещё до того сделали.

Всё новое и полезное эти люди перенимали моментально, такое впечатление, что дураков среди них и не водилось никогда. Для себя Шишагов это объяснил тем, что живущее в самых трудных условиях племя так и не вышло из-под действия закона естественного отбора. Выживали лишь самые умные, сильные и здоровые, хоть и не в великом числе. Много поколений подряд. Результат Романа впечатлил.

Вспомнив, как пришлось стоять, уперев копьецо в снег в ожидании несущейся на него туши хозяина льдов, отлил из бронзы наконечник для охотничьей рогатины, как он её себе представлял — широкий листовидный наконечник на длинной втулке с выступами, чтобы раненый зверь не мог, насадив себя на древко, добраться до охотника. Не спрашивая ни о чём, Хромой Лосось повертел отливку в руках, и заявил:

— Древко из нашей берёзы не пойдёт. Гнётся. А из плавника ломается. По другому как-то нужно. И вот тут и тут канавки сделать.

— Зачем? — удивился Роман.

— Тогда наконечник рану не полностью заткнёт, зверь быстрее истечёт кровью, не так долго держать нужно.

— Древко можно склеить из разных пород дерева. Тогда и гнуться будет несильно, и сломать будет тяжело.

— Хорошо — кивнул Хромой Лосось — Потом покажешь.

Возясь в кузне и литейке, Роман не забывал и себя — все инструменты делались в двойном количестве, для Романа и для племени. Так что и шило взамен подаренного он восстановил, и небольшой пилкой (не намного длиннее ножа, но ведь пригодится) обзавёлся. Удалось изготовить и несколько корявых напильников. Долго мучился с тиглями, пытаясь получить слиток с отверстием внутри, но в конце концов добился успеха. Из этого слитка отковал себе небольшой стальной молот. Странно, но на нём после шлифовки даже узор какой-то получился. Когда дошло до обработки железа, безжалостно пустил в переплавку и заново отковал оба своих ножа, беззастенчиво заимствуя формы и идеи у местных жителей. По крайней мере, теперь не стыдно их из ножен доставать. Сами хозяева металла предпочли из стали заказывать топоры, Каменный Медведь так и сказал:

— Нож и копейный наконечник и из бронзы достаточно хороши, а дерево рубить и тесать твоим топором намного удобнее. Бронзовые быстро щербятся.

Можно было подумать, что Роман с утра до вечера делится с аборигенами навыками и умениями, но такое предположение было бы вдвойне ошибочным. Во-первых, перерыв длился не всю ночь, во-вторых, занятия для Ромы никто отменять не собирался. Только забеги стали проходить в тесной компании местного юношества. А количество партнёров по спаррингам с оружием и без оного сравнялось с количеством мужчин в стойбище.

Постепенно Шишагов притерпелся к тому, что его всё время окружают незнакомые и едва знакомые люди, внутренняя сигнализация уже не орала об опасности благим матом, требуя немедленно уходить или драться. А вот комфортное мироощущение возвращалось только в яранге или в кузнице. О каком комфорте может идти речь, когда от трёх до пяти крепких мужиков по очереди и попарно лупят в тебя тупыми стрелами с полусотни шагов, убегать нельзя, а для защиты есть только старый добрый посох из железного дерева? Количество полученных синяков хоть и уменьшалось от тренировки к тренировке, но много медленнее, чем хотелось бы.