Книга Серафим и его братва: Аморальный триллер - Максим Павлов

В отличие от нелегальной, плохо тиражируемой клички Подсудного, фамилия Назара Ядреного, совсем недавно появившаяся на передовицах газет, сразу же возбудила к себе живой интерес и, похоже, надолго закрепилась в памяти жителей Отвязного края. Первое дело Назара — создание в Отвязном крупнейшей финансовой пирамиды двадцатого века «Отвязный — Ливерпуль транзит», кинувшей казну, да и практически каждого обывателя на обитую сумму двести пятьдесят триллионов английских фунтов стерлингов, — было проведено с английской педантичностью и принесло Назару титул «Человек года» на телеканале «Фартовый город»: прокуратура до сих пор не может разобраться, где Ядреный нашел в Отвязном столько денег. Его второе дело — расстрел части депутатов Законодательного собрания прежнего созыва — сблизило человека года с Большим Патроном, как раз формировавшим новое Законодательное собрание, и открыло двери многих кабинетов, чьи хозяева (мир их праху) в один прекрасный день просто не вышли на работу. Наконец, третье и, судя по всему, последнее доброе дело Ядреного — возведение элитарной церкви у кладбища «Нью Рашен Реет» (размером с Эйфелеву башню) — вынудило средства массовой информации заговорить о Назаре Ядреном как о талантливом архитекторе и благодетеле. К чести Ядреного заметим, что созданная им сизовская преступная группировка несколько лет подряд занимала твердое третье место по всем показателям: зарплата, численность, боеспособность, по деньгам уступая лишь «дубам» Лысого, а по числу бандитов — милиции генерала Законного.

О начальнике милиции Законном, к сожалению, ничего замечательного не известно. По официальной версии, он родился в служебном коридоре ГУВД, там же рос и учился. Да, честно говоря, и сейчас, по официально версии, генерал Законный находился в служебном коридоре, а не на сомнительной стрелке криминала в Черном зале ресторана «Каннибал». Из скупых фактов его биографии трудно что-либо сказать о его неофициальной жизни, тем более о том, сколько грязи пришлось ему вынести на своих плечах из милицейской избы, чтобы преодолеть путь от оперуполномоченного до самого высшего кресла.

И наконец, Большой Патрон. Не считая Эммануэль, это была, пожалуй, наиболее темная фигура из всей чертовой компании. Никто не знал его истинного имени. Никто не знал его прошлого, не мог предугадать будущего, не рисковал сунуть нос в настоящее. Для доброй половины города он был просто Большой Патрон, хозяин и судия, для недоброй половины того же города — падла, мерзавец и негодяй. Кто из двух половинок прав, судить не нам. По одному слову Большого могли возникнуть из небытия новые банки, притоны, преступные группировки и деньги, деньги, деньги… Далеко не случайно, повествуя о законотворческом даре грязного кошака в бестселлере «В когтях Шишела», Давид Трешкин избрал прототипом главного героя именно Большого Патрона. Подставленный им в кресло председателя Законодательного собрания Халява одним росчерком пера рождал такие шедевры узаконенного произвола, как: «О легализации и популяризации ресторана „Каннибал“ среди криминалитета», «Об ужесточении контроля за качеством производимой дряни и ослаблении контроля за качеством импортируемых транквилизаторов» (кстати, этот жестокий закон нанес один из самых болезненных ударов по бизнесу Василия Бляхи и положил начало двухнедельной разборке, унесшей жизни трехсот импортеров и двухсот производителей сильнодействующих наркотических средств), «О льготах привокзальным сутенерам», «О срочной деморализации населения Архангельского и Бухого районов», «О развращении школьников начальных классов средней школы», «О мастурбации в загородных электричках», «О денежном вознаграждении за убийства различной степени тяжести» и многие другие интересные законы.

…И вот, с утра пораньше дела Большого Патрона стали накрываться большими вилами, что не могло не затронуть шкурных интересов Ядреного, Законного, Подсудного и Эммануэль, не говоря уже о бесчисленных мелких рыбках, кормившихся от массивной фигуры Большого и бесконечно уповавших на его милости и щедроты.

Необходимость диктовала срочно выявить те определенные круги, которые были заинтересованы в проблемах Патрона, обозначить негативные силы Отвязного, которые шли вразрез с его позитивными начинаниями, и хотя бы вчерне набросать список лиц, предназначенных к ликвидации.

Вообще, если пошевелить мозгами, то в городе существовало не так-то много народу, способного подложить Патрону свинью или пятьсот килограммов тротила к калитке четырехэтажного особняка. Проще говоря, из всего народа, населяющего Отвязный край, на такое был способен лишь один человек — Василий Бляха, хотя бы по той причине, что никому другому этого было не надо — ни кидать свинью, ни подкладывать взрывчатку под дверь Большого Патрона. Но… ни у Патрона, ни у его компании не нашлось ни одного доказательства причастности Бляхи к последним преступлениям. Даже у генерала Законного. Эммануэль кое о чем догадывалась, но предпочитала не светиться и попридержать свое мнение при себе, так как, вероятно, именно по ее наколке Лысый стал спозаранку разбрасывать бомбы да палки по душу Патрона и его ближайшего сподвижника Булыжника. Пронюхай об этом честная компания, мисс Каннибал мигом бы легла на сковородку собственного ресторана с пулей в голове и заточкой в заднице.

Каждую секунду опасаясь разоблачения, Эммануэль находилась в мандраже напрерывного стрема, однако чертова натура ее была такова, что внешне это практически не проявлялось. Ну почти. Ибо, посмотрев телевизор и заморив червячка фирменным блюдом «Каннибала» (змеиной кожей с кровью и луком), братва перешла от жора к делу, а Эммануэль всё ещё летала где-то в облаках. Когда Законный попросил у нее добавки, Эммануэль была похожа на фонарный столб, у которого спрашивают, как пройти к ближайшей станции метро, или на йога, мимо которого пролетает мошка: спокойствие и безучастность…

— Э! — Что-то заподозрив, Патрон зарядил ей подзатыльник.

— А?! — Эммануэль в испуге очнулась.

— Ты не слышишь, зараза?! — спросил Патрон, кивая на Законного.

— Че? — Эммануэль подумала, что на нее вешают статью.

— Генерал хочет жрать, — сказал Патрон.

— Если можно, ещё немножко добавки, — настойчиво повторил Вячеслав Иванович.

— Только и всего? — выдохнула Эммануэль, подвинув генералу свою нетронутую пайку. — Пожалуйста.

— А ты чё не жрешь? — Патрон вылупился на хозяйку с удвоенным подозрением.

«Хана», — решила Эммануэль. Теперь ей померещилось, что Патрон повесит на нее все грехи от сотворения мира. Никогда мисс Каннибал не чувствовала столь реальной возможности провала в преисподнюю собственной кухни. Воображение ярко нарисовало ей несколько характерных натюрмортов: «Сука Эммануэль пылает на открытом пламени», «Балда Эммануэль сварилась всмятку», «Кумовка Эммануэль спеклась на сковородке с тефаллосным покрытием», «Чёрное фуфло в горчице и кетчупе»…

— Па-панимаете, — начала оправдываться Эммануэль, — я на… на работе ну… воо… обще не питаюсь, ну никогда, вообще… я вегетарианка… Есть же правило: не жуй того, с кем работаешь. Ну и поэтому я вегетарианка.

— Че, такая правильная? — удивился Большой.

Эммануэль робко улыбнулась: