Книга Умм, или Исида среди Неспасенных - Иэн Бэнкс

– Давай-ка закажем по «Маргарите».

– Давай, – безучастно откликнулась я, теряясь в догадках: что же могло случиться в Верхне-Пасхальном Закланье? – Бог даст, все образуется.

– Да, алло! Примите заказ: кувшин «Маргариты» и два стакана. И не забудьте соль, хорошо? На блюдце или как хотите. Да-да. И еще свежий, повторяю, свежий лимон и острый нож. Нет, больше ничего. Спасибо. – Она положила трубку.

– Скажи честно: ты действительно не имеешь представления, что могло случиться в Общине? – спросила я бабушку.

– Ни малейшего, солнышко! Мне только показалось, все на тебя окрысились. – Она взяла меня за руку. – А может, я ошиблась.

– Боже, Боже. – Я закусила губу.

Иоланда обняла меня.

– Ладно, не дрейфь! Выше нос! Чего бы тебе хотелось? Только скажи – я позвоню в этот оздоровительный центр и позову… Фузильяду, – предложила она с усмешкой.

– Сама не знаю. – Мои пальцы теребили пояс халата. – Кажется, она всеми силами меня избегает. А может… Ох, кто ее разберет? – Я вскинула ладони вверх, а потом засунула под мышки.

– Ну, давай хотя бы развеемся. Что скажешь?

– Как – прямо сейчас?

– Ну, не сию минуту: сначала выпьем по «Маргарите», потом слегка тебя приоденем. Думаю, твое барахло отчистят не раньше завтрашнего дня.

Я переменила комплект одежды – оказалось, в Лондоне все очень быстро пачкается – и сдала вещи в чистку. Мне казалось, что еще пару дней можно походить и так, но бабушка запротестовала, а в этих вопросах с ней лучше не спорить. Стало быть, мне требовалась новая одежда. Но Иоланда не пошла в магазин, а вызвала магазин к себе: она позвонила в самый шикарный бутик и перечислила все, что я ношу, – нижнее белье, носки, белые рубашки, черные брюки и черные куртки (моя шляпа, даже потрепанная, нареканий не вызвала). Поскольку я не знала точно, какой у меня размер, бабушка распорядилась, чтобы вещи были доставлены в широком ассортименте.

Мне было дурно после трех стаканов «Маргариты», но через пару часов меня наконец одели. Результат не удовлетворил ни одну из нас: по мне, одежда была слишком Дорогой и вызывающей, а бабушка сочла, что я выгляжу как монашка, хотя бы в смысле цвета.

– Теперь обувь, – скомандовала она и, продираясь сквозь груды распакованной одежды, коробок, пакетов и оберточной бумаги, окинула меня оценивающим взглядом.

Продавец, прибывший по ее вызову из бутика, с обреченным видом опустился на колени.

– Как тебе эти ботинки, Сэм? По-моему, тихий ужас, – обратилась к нему Иоланда.

– Пожалуй, так сказать, немного…

– Сельские, – подсказала Иоланда.

– Да-да. Сельские. Да-да.

– Вот и хорошо, – вмешалась я.

– Отнюдь, солнышко, – покачала головой Иоланда. – Давайте-ка поищем что-нибудь реальное. Вот в таком духе! – Она подняла ногу и продемонстрировала крокодиловую кожу.

– Ковбойские сапоги ? – вырвалось у меня (даже Сэм, как мне показалось, пришел в замешательство).

– Естественно! – сказала Иоланда. – Настоящие, на каблуках. Я вообще не представляю, как можно носить то, в чем ты ходишь. Наверно, все время такое чувство, будто поднимаешься в гору.

– Прошу прощения, – чопорно сказала я, – но старые ботинки вполне меня устраивают. Мы друг к другу привыкли. Я с ними не расстанусь.

– Вот уперлась! Примерь хотя бы красный бархатный пиджак!

– Ни за что.

– А черную юбку?

– Ни в коем случае.

– Платьице от Готье.

– Безобразное!

– Зато черное!

– Черное и безобразное.

– Черное и прекрасное.

, – Гадость.

– Прелесть. А уж сам Жан-Поль – просто очаровашка! я его знаю, милого медвежонка. Он бы тебе понравился. Носит кильт.

– Мне-то что?

– Смотри: кожаные брюки.

– Ох… – выдохлась я.

– Ну-ка, примерь!.. Как на тебя скроены, солнышко, честное слово!

– Зачем…

* * *

– Эти брюки скрипят!– сказала я, ерзая на Сидячей доске.

Очередной автомобиль, взятый напрокат Иоландой, мчал нас к югу, в сторону Даджен-Магны.

– Они чудо как хороши, ты в них классно выглядишь. Черт побери, от них даже пахнет классно, солнышко!

Мы лихо завернули за угол. Машина накренилась, и у меня возникло жуткое ощущение, что она сейчас закружится вокруг своей оси. Иоланда с ухмылкой ругнулась и сотворила с рулем что-то невообразимое.

– Что это было? – спросила я, взглянув на нее.

– Крутой подъем, узкий поворот, – бросила она в ответ. – Когда вы, ребята, научитесь строить дороги?

– По крайней мере, – заметила я, – на повороте эти брюки не дают мне соскользнуть с доски.

– Ага, – усмехнулась бабушка, – фиксируют мягкое место на жестком! Хо-хо-хо!

Когда мы вписывались в следующий поворот, я уцепилась пальцами за края сиденья. Потом посмотрела вниз.

– Для чего эти кнопки?

Иоланда бросила взгляд в эту сторону.

– Регулировка сиденья. Автоматическая.

Меня поразило, что даже в обычных автомобилях предусмотрено оснащение для инвалидов. Невольно вцепившись в бока сиденья на следующем повороте, я, как и следовало ожидать, обнаружила, что попеременно то поднимаюсь, то откидываюсь назад. Я хихикнула от удовольствия, но тут же вскрикнула, потому что мы чудом избежали столкновения со встречной машиной.

– Ох, бабушка, здесь же одностороннее движение!

– Сама знаю!.. С какой стати эти водилы сигналят мне фарами?

– Уж всяко не потому, что они с тобой знакомы.

– Вот зануды!

* * *

Наш большой темно-синий лимузин скользнул на подъездную аллею загородного клуба. По дороге нам встретилось несколько полицейских машин; на обочине проверяли какую-то старую, обшарпанную колымагу, но нас ни разу не тормознули.

Оказалось, что оздоровительный центр и загородный клуб Клиссолда – это особняк с примыкающей к нему сзади постройкой, напоминающей гигантскую оранжерею. Я, конечно, ожидала увидеть нечто более похожее на стадион. Перед зданием нас встретил старый, но ухоженный и аккуратно подстриженный садик, под стать которому была и дежурная администраторша в приемной.

– К сожалению, мисс Умм выехала сегодня утром.

– Какая жалость!

– Зараза!

– Она не сказала, куда направляется? – спросила я.