Книга Залив Гавана - Мартин Круз Смит

— Женаты?

— Да.

— Дети?

Молчание.

— С какой целью здесь?

— Бизнес.

— Не для развлечения?

— Нет. Хотя я уважаю другие культуры, — у него были выступающие лошадиные зубы. — Я был в баре отеля «Ривьера», когда эта девочка подошла и попросила купить ей Колу.

— Девушка может войти в лобби отеля «Ривьера» только в сопровождении мужчины. Кто это был?

— Понятия не имею. В Гаване ко мне подходят самые разные мужчины с вопросами о том, не нужна ли мне машина, сигара или что-нибудь еще.

— В холле отеля были полицейские?

— Не обратил внимания.

— Вам известно, что гражданам Кубы вход в номера отеля запрещен законом?

— Неужели? Иногда мне приходится ночевать в пригородных отелях. Их хозяева служат в Кубинской армии. Когда я привожу девочку, то просто плачу по двойному тарифу. Вы первая, кто поднимает шум из-за такого пустяка.

— Вы вышли из отеля «Ривьера» и отправились в «Каса де Амор», вы и Тереса. В гостевой книге «Каса де Амор» вы записаны как ее супруг, сеньор Гитерас.

— Тереса позаботилась об этом, я даже не подходил к стойке регистрации.

Офелия посмотрела на записи, которые она сделала во время телефонного разговора.

— Согласно регистрации в отеле «Ривьера», вы прибыли туда с вашим другом итальянцем.

— Да.

— По имени Мосса. Он поселился в соседней с вами комнате?

— Ну и что?

— Он был с вами в соседней комнате в «Каса де Амор»?

— И что?

— Вы оба встретили Тересу и ее дружка?

— Нет, я встретил Тересу, а он встретился со своей подружкой.

— Вы помогли ему найти ее?

— Они сами нас находят. И вообще, какая тут, к черту, разница. Кубинские девчонки очень быстро взрослеют. — Он нервно пригладил волосы. — Послушайте, я всегда поддерживал кубинскую Революцию. Вы не можете арестовать меня за то, что мне нравятся кубинские женщины, они ведь такие сексуальные.

— Вы пользовались презервативом?

— По-моему, да.

— Мы осмотрели мусорные корзины.

— Ну ладно, нет.

— Полагаю, что для вашей же безопасности мы должны провести медицинское обследование и направить отчет в ваше посольство.

Улыбка на его губах застыла. Он придвинулся к столу, ворот рубашки открылся, обнажив толстую золотую цепь, пахнуло распаренным телом и запахом выдохшегося одеколона.

— Знаешь, ты даже красивее, чем Тереса, — выдохнул он жарким шепотом.

В этот момент Офелия вдруг представила, что Ренко, русский, появляется здесь, сгребает немца, как Луну, и впечатывает его в стену.

— Наш врач проведет тщательное обследование, — сказала Офелия и вышла из комнаты.

Комната детективов уже не пустовала, когда она вернулась туда. Плакат с Шэрон Стоун вернулся на прежнее место, а Тереса крутила головой, бросая томные взгляды на двух детективов — Сото и Тей, одетых в гражданское. Они склонились над бумагами на рабочем столе и периодически обменивались тихими репликами и сальными ухмылками. Если бы у Офелии была другая комната, чтобы продолжить опрашивать девушку, она бы с большой радостью ею воспользовалась.

— Я не буду давать показания против своих друзей, — громко заявила Тереса.

— Молодец, девочка, — отозвался Сото. — С нужными друзьями не нужно давать никаких показаний.

— Детектив Осорио путает секс с преступностью, — вступил Тей. — Она против того и другого.

— Ведь это было так давно, правда? — сказал Сото.

— Я с радостью помогу вспомнить, — предложил Тей.

— Вы не имеете права задерживать меня, — сказала Тереса. — Я не обязана вам ничего рассказывать.

— Не слушай их, — Офелия почувствовала, что ее накрывает волна ненависти к этим кобелям.

— Не слушать их? Это не они меня прессуют, а ты. Это ты сука, а не они. Я зарабатываю в десять раз больше, чем ты. Какого же черта я буду слушать тебя?

— Поздравляю. Я вношу тебя в официальный список потаскух. Тебя осмотрит врач, и мы вышлем тебя из Гаваны.

— Ты этого не сделаешь, сука!

— Я это уже сделала.

Когда Офелия вышла в холл с Дорой, все, о чем она могла думать, это о своих дочерях. Конечно, она не смогла поместить имя бедной девочки в этот ужасный список.

— Все-таки скажи ей, что я это сделала. И пусть врач осмотрит ее и этого немецкого сластолюбца. Пусть он обследует его с ног до головы. Пусть возьмет у него кровь на анализ. И… пусть это будет болезненно.

— А какой смысл в том, что мы делаем, если мы ее отпустим? — Дора устала ходить с метлой по улицам.

— Я не против девочек, я против продажных полицейских.

— В таком случае, ты против мужчин, а в полиции их тысячи, а нас с тобой — двое. Все они повязаны сверху донизу. Они думают — ты одержима. Но настоящая проблема в том, что это не так.

Офелия вернулась в «Каса де Амор». Она подумала о том, что хотя и не смогла ничего добиться от Тересы, оставалась возможность того, что итальянский друг Лохманна и его подружка еще оставались в мотеле. На этот раз она решила опросить их прямо в комнате мотеля. Это было против правил… Ну, что ж, правила приносили только унижение и неудачу. Ей не нужна Дора! Ей никто не нужен! Она будет работать одна!

Когда Офелия сердилась, она перешагивала через две ступени. Комнаты отделялись между собой перегородками. На ручке двери номера, соседнего с комнатой Лохманна висела пластиковая табличка «Не беспокоить!»

Двое мальчишек во дворе отеля продолжали свою нескончаемую игру в пинг-понг, больше никого не было видно. Возможно, ей повезло. Хотя, скорее всего, она полная идиотка. Естественно, ее появление никого не обрадует, особенно, если девушка того же пошиба, что и Тереса. Любая бедная кубинская девушка думает, что она попала в рай в мотеле такого класса. Затем можно пройтись по магазинам в поисках купальника, обнажающего ее аппетитные формы. Или примерить кошачьей формы «Ray-Ban» или шарф от «Gucci».

— Обслуживание номеров, — постучала она в дверь.

Радио не умолкло. Вода в бассейне отражала яркое солнце. Мальчишки продолжали играть, мячик звонко отскакивал от ракеток. Легкий бриз колыхал закрытые жалюзи. Офелия сделала глубокий вдох, уловила запахи скотного двора и подгоревшего масла. Никто не ответил на ее стук.

— Полиция, — громко сказала она.

Офелия толкнула дверь. Она не была закрыта на ключ, но что-то блокировало ее изнутри. Налегла на дверь со всей силы, та поддалась. Кто-то выключил кондиционер. Поскольку температура воздуха была в районе 30 градусов, создалось ощущение, что она вошла в раскаленный духовой шкаф, наполненный запахами крови и человеческих испражнений. Открывая дверь, она сдвинула лежащее на полу тело. Опрокинутый стул, выпотрошенные ящики комода, одежда и простыни разбросаны по всей комнате. Офелия прошла к окну, аккуратно обходя необходимые для следствия улики, раскрыла оконные шторы. Солнечный свет ворвался в комнату и открыл взгляду ужасающую картину.