Книга Главный противник - Николай Басов

– Выстрел все равно тебя догонит, – хладнокровно сообщил Ростик другу. – Тут не нужно делать упреждения, можно наводить эти пушки прямо на цель.

– Знаю, – сквозь сцепленные зубы прошипел Ким.

– Тогда – зачем? – резонно спросил Ростик. – Только скорость теряем на твоих маневрах.

– Так спокойнее.

Больше Ростик не спорил. До небоскреба оставалось уже километров пять, следовало подумать о том, чтобы вовремя выгружать из бомболюка привезенные «гостинцы. Он повернулся к Бастену, который сидел за стрелка.

– Бастен, перебирался бы ты назад, скоро будем бомбить.

Невидимка, который сидел с откинутым капюшоном, послушно задвигался, сполз по котлу с той стороны, чтобы сразу оказаться в трюме. Стал чем-то раскачивать лодку.

– Не пойму, он что, тяжелее обычного человека раз в пять? – снова зашипел Ким. Он был не в духе. Или ему аглоры почему-то не нравились.

Ростик как умел помогал Киму, но тот вдруг резким движением ударил его по ладоням, сжимающим рычаги, и оповестил:

– Здесь – я сам.

Рост послушно отпустил управление и от нечего делать стал смотреть на небоскреб. Чем ближе они подлетали, тем очевиднее становились под его каменно-клееной шкурой какие-то жилы, напряженные конструкции, непонятно из чего сделанные. Они придавали поверхности башни мелко-ребристую структуру дерева, с которого только-только сняли кору. А впрочем, внизу, у самого основания, и кора была, образованная жилыми или служебными постройками пауков. Она поднималась метров на пятьдесят, приклеившись к основной башне.

Грузовой антиграв поднялся очень высоко, почти на предельную высоту, где без масок тяжело было дышать. Ростик понял, что атаковать Ким хочет, стремительно скатившись с этой высоты, как на салазках, развивая максимально возможную скорость. Но небоскреб был так высок, что и этот запас высоты превосходил его всего-то метров на двести, не больше.

– Рост, – заговорил Ким, не поворачивая головы, – мы пройдем над этой башней всего раз, зависнуть я не рискну, наоборот, попробую пикированием немного скорости добавить. Так что ты скомандуй своему… подручному, когда я прикажу.

– Мне кажется, если ты будешь идти ровно, он и сам все рассчитает, не хуже тебя.

– Я же сказал, будем пикировать, тут глазомер особый нужен, а это только опытом нарабатывается.

Ростик предупредил о готовящемся маневре Бастена, но что тот ему ответил, почему-то не понял. Кажется, был так увлечен новой для себя возможностью – сбрасывать на противника гибельные для него заряды, оставаясь над ним, – что не очень-то обращал внимание на Ростиковы объяснения.

– Если все готово, – рассудил Ким, – тогда вперед.

Они сразу полетели быстрее, давление воздуха в лобовые стекла возросло. Крейсер Ады вышел вперед и тоже стал набирать скорость, Бабурин пристроился сзади и чуть в стороне.

А потом… снизу расцвел настоящий куст огневых сполохов, красивых, как салют в праздничный день. Только это был не салют, это был встречный огонь, который казался кустиком только потому, что они летели прямо в центр этой огневой завесы.

Первые попадания пришлись в Аду. Ее крейсер дернулся несколько раз, потом из кончика правого крыла в воздух поплыла струйка дыма.

– Метко ее подшибли, – прокомментировал Ким. – Если пауки сообразят, что главную угрозу несем мы, а не треугольники, тогда…

Что тогда могло случиться, он не пояснил, потому что было не до того. Вот теперь он маневрировал, но уже осмысленно, каким-то образом оставляя встречные шнуры горящего воздуха сбоку, или снизу, или чуть сверху. Небоскреб несся на них, почти не увеличиваясь в размерах, но может быть, потому, что общий вид на него не менялся – они все равно оставались сверху.

– Три, два, один… – считал Ким. Потом заорал: – Давай!

Ростик попытался перевести это маловразумительное по смыслу словечко на Единый, но каким-то странным чутьем понял, что аглор не промедлил, из люка стали валиться стеклянные колбы почти сплошной цепочкой, одна за другой, каждая весом килограммов в пятьдесят. Почему-то Ростику, когда он высунулся в боковое окошко, они показались такими крохотными, что даже непонятно было – что они могут сделать паучиной башне?

Антиграв вышел из пике с разворотом и креном, да таким, что Рост едва сумел вернуться в кресло второго пилота. На миг ему заложило уши, а в плечах и ногах забилась ощутимая боль… Он встряхнулся. Ким уже выровнялся и пытался, по-прежнему петляя, уйти от небоскреба. По ним все еще стреляли, хотя уже не так слитно, как вначале.

Ким вытер пот, выступивший у него под полетным шлемом. Ростик никогда не видел, чтобы его друг так волновался во время атаки, а ведь бывало разное – приходилось брать в лоб во много раз превосходящего противника, вооруженного самыми мощными пушками… Что-то с ним было не то.

– Ким, – строго, даже ворчливо спросил Ростик, – ты чего такой?

– А ты поуправляй этой штукой, – отозвался пилот, – это же летающая бочка, мишень для самых неумелых… А пауков, у которых есть ружья, тут навалом, может, миллион… И вообще, я считаю, – с неумолимой «логикой» завершил свое высказывание Ким, – если бы мы не отбили большую часть их стволов в битве у Перекопа, нас бы непременно сбили.

Он умолк, Ростик подумал и уверенно сообщил:

– В городе всего-то чуть больше четырехсот тысяч. Из них у башни собралась едва одна десятая часть. А ружья остались только…

– Откуда знаешь? – быстро перебил его Ким.

Ростик пожал плечами.

– Ладно, проехали, – решил Ким, полуобернувшись, прокричал назад, словно аглор мог его понять: – Эгей, сзади, как там? Все целы?

Ростик задал тот же вопрос уже спокойным тоном на Едином. Бастен уверенно доложил:

– Сбросил четырнадцать стеклянных емкостей. Видел, как по меньшей мере десять разбилось о стену, но… остальные, может быть, оказались слишком прочными.

Тогда Ростик тоже понял, почему Ким так стремился набрать скорость, – чтобы стеклянные шары, ударившись о стены башни, не скатились вниз, не скользнули невредимыми, а все-таки разлетелись на осколки. Все было правильно, только поведение Кима удивляло.

– Если он сбросил четырнадцать штук, тогда следует лететь к другой башне, – решил Ким. – Колб осталось еще шестнадцать, а из-за двух-трех делать еще один заход – неразумно.

– Да что это с тобой? – в упор спросил Ростик. – Неужели боишься?

Ким помотал головой, собирая слова в предложение.

– А ты разве не чувствуешь… Как пауки парализуют волю и мешают работать, когда оказываешься неподалеку от них?

Значит, дело было не в примитивной военной трусости и не в арахнофобии, как Ростик стал подозревать. Пауки, как и в битве у отравленного вала, что-то делали с сознанием человека, как-то тормозили его, заставляли подчиниться, отвернуть или вовсе не стрелять в паука, послушно дожидаясь гибели от встречных выстрелов или неминуемой смерти под его мощными, хитиновыми лапами.