Книга Огнем и водой - Дмитрий Вересов

Прозвучало как выстрел. Александр кивнул, тоже не глядя.

– Жалко! – сказал он почти искренне.

Он был уверен, что, отбыв эту повинность с визитом, сможет выбраться назад, в Питер. Но, как оказалось, у тестя были другие планы. Вечер предстояло провести в обществе нужных людей.

– Тебе понравится, – пообещал маршал Акентьеву и, догадавшись, о чем тот сейчас думает, пояснил, что никого из свидетелей Дининого дебоша на этом вечере не будет. Зато будут люди, которые могут оказаться полезными Переплету в дальнейшем. Акентьев решил поверить – обманывать его Орлову не было никакого резона.

Вечер организовали на дому у Орловых. Маршал вышел к гостям в обычном костюме, ничто в его лице не выдавало трагедии. «Эге, – подумал про себя Переплет, – вот ты какой, товарищ Орлов. Недаром, наверное, нас судьба все-таки свела!»

Гостей не набралось и десятка – и лишь одно знакомое лицо. «Стратег» Раков подошел, едва ли не подобострастно кланяясь, – это было забавно, если вспомнить, каким загадочным и важным казался он на том междусобойчике, где они встретились впервые. За столом Раков оказался по правую руку от Переплета и определенно собирался что-то рассказать, но не успел.

– Вот, товарищ Акентьев нам сейчас поведает все о делах загробных… – прошелестел кто-то с другой стороны.

Переплет повернулся и увидел старика с гладким черепом, украшенным сбоку похожей на муху бородавкой.

Старика звали Аристарх Никольченко, он был загадочной личностью – одним из тех чиновников, что при собственном незначительном статусе почему-то умудряются присутствовать на подобных собраниях, где к ним относятся с подчеркнутым уважением. Переплет сразу почувствовал, что к этому человеку стоит держаться поближе.

Но его замечание насчет загробных дел сопровождалось таким взглядом, что Акентьеву стало не по себе.

– Если вы о ритуальных услугах, – уточнил он, – то здесь мы, как и, впрочем, везде, – впереди планеты всей!

– А я читала, – заговорила одна из присутствующих, дам, – что на Западе теперь модно запускать умерших в космос, и они там летают по орбите…

– Ничего подобного мы пока предложить не можем! – мрачно пошутил Акентьев и осекся, заметив недобрый взгляд тестя.

– А по-моему, это так неприятно, – сказала дама. – Космос – это холод, мрак, пустота!

– Смерть вообще неприятная штука, – сказал Акентьев.

– Смерть так же естественна, как и жизнь! – возразил Никольченко. – Бояться смерти абсурдно, вы не находите?

– Страх перед ней так же естественен, – возразил Переплет, и все присутствующие замолчали, прислушиваясь к их разговору, – и естественно желание отдалить ее или избежать совсем!

– Каким образом? Медикаментозно? Вы слышали об опытах с плацентой…

– Не говорите мерзостей! – скривилась дама.

Переплет почувствовал странное желание, глядя на нее. Это и заставляло его приглядеться к ней внимательнее. Она явно забеспокоилась.

– Был еще один, хе-хе, вариантик! – продолжал Никольченко. – Мужи древности возлежали с молодыми девушками, ибо считалось, что часть их жизненной энергии передается таким образом старику.

– Не говорите пошлостей! – повторила дама, но теперь уже не так уверенно.

У нее был интересный говор, но Переплет, не будучи профессором Хиггинсом, не мог определить его происхождение. Что-то северное. Она ему не нравилась – не могла понравиться по определению – у дамы был слишком большой округлый рот, она выглядела поразительно вульгарно, и Переплет удивлялся тому, что только он замечает это. Тем не менее Акентьев не мог удержаться, чтобы не пофлиртовать – по той же самой причине, по которой выросшая в добропорядочном доме Орловых Дина не могла удержаться, чтобы не надраться на том злополучном дне рождения. Кроме того, дама была одна, без кавалера.

Орлов пока ничего не замечал или же делал вид, что ничего не замечает. «Ничего, – думал про себя Переплет, – скорее всего, никогда в твоих солдафонских мозгах ничего не щелкнет, никогда не закрадется в них мысль, что ты, маршал великой страны, можешь быть полным дураком в том, что касается людей. Регалиям твоим грош цена, когда речь идет о людях. Ордена и погоны никого не делают ни умнее, ни понятливее – напротив, укрепляют в дураке уверенность в его собственной непогрешимости. Тебе этого никогда не понять, но, может, ты хотя бы уяснишь, что управлять людьми у тебя не получается. Во всяком случае – гражданскими…»

Этот монолог произносился про себя, в то время как Акентьев внимал речам соседки. Никольченко, верно оценив обстановку, повернулся к маршалу Орлову и завел разговор на какую-то «политическую» тему. Иногда Переплет ловил на себе его взгляд и кивал, соглашаясь со всем, что было сказано и будет сказано потом.

Он уже ввел в курс свою новую знакомую во все, что касалось его собственной карьеры.

– Я уверена, – сказала она вдруг необыкновенно серьезно, – у вас большое политическое будущее, Александр Владимирович. Покажите мне вашу ладонь!

Переплет, не ожидавший подобного поворота, несколько опешил. Но руку все-таки протянул, сдвинув назад манжет, чтобы ей было удобнее. Пальцы у Инны были прохладными и холеными. Акентьев неловко огляделся.

– Инночка, а вы мне потом погадаете? – поинтересовался Раков, заглядывая ему через плечо.

– Это не имеет ничего общего с гаданием, – возразила та. – Неисследованные возможности организма, наука сейчас этим вплотную занимается, только тайно, чтоб не будоражить общественность!

Переплет посмотрел на «стратега» со значением. Раков изобразил на лице полное непонимание и даже скуку. «Ну и черт с тобой», – подумал Переплет.

А перламутровый ноготь уже чертил что-то на его ладони. «Линия жизни, линия судьбы…» Переплет ей не верил, думал об Альбине. Недаром их судьба снова свела вместе. Теперь все зависит от него. Все в его руках…

– У вас сильные покровители, Александр, и их много, – продолжала бормотать Инна. – С такими покровителями, – она взглянула ему в глаза, – вы достигнете всего, чего только можете пожелать…

– Покуда травка подрастет… пословица слегка заплесневела… – пробормотал Переплет в ответ.

– Что заплесневело? – поинтересовался Раков.

– Кстати, о плесени! – поднял палец один из присутствующих, перехватывая нить разговора. – Недавно мы получили очень интересную статистику насчет плесневых грибков…

– Я вас умоляю, Григорий Александрович, не за едой же! – взмахнул руками Никольченко.

– А почему нет?! – не унимался тот. – Я же, простите, не о фекалиях говорю! Плесень, она вот и на сыре бывает, – в подтверждение своих слов он ткнул пальцем в середину стола, указывая на этот самый сыр. – Так вот, больше половины недавно обследованных подвалов в Ленинграде поражены плесневыми грибками! И это очень странно – аналогичная проверка проводилась два года тому назад, и тогда результаты были куда лучше…