Книга Недолго музыка играла - Светлана Алешина

Маточкин здесь получил возможность, во-первых, занять руководящий пост, а во-вторых, ему импонировала независимая позиция издания. В отличие от других газет, которые всегда занимали удобную позицию для проникновения в них властей предержащих и даже пытались получить от этого удовольствие.

А Калягин информационной проституцией не занимался и поэтому, несмотря на трудности, сумел сохранить практически незапятнанной репутацию газеты. Маточкин держался за газету еще и потому, что главный редактор собирался переезжать в Москву и, следовательно, должен был передать издание какому-то надежному человеку. Александр Иванович не без оснований полагал, что как раз он-то больше всего и подходит на эту роль.

Действительно, Маточкин пользовался заслуженным уважением со стороны как сотрудников газеты, так и среди других коллег по цеху. Несмотря на то что как финансовый директор он был обязан быть скрягой.

Он совершенно невозмутимо выискивал любые возможности для того, чтобы штрафовать корреспондентов за просрочки в сдаче материалов, снижал гонорары, обосновывая это тысячей причин, начиная с того, что надо закупать новые картриджи для принтеров, и кончая тем, что журналисты допустили в тексте стилистические неточности, что в конечном итоге добавило работы литературному редактору.

После известных событий, связанных с отравлением ответственного секретаря Пономаревой, Маточкин, в отличие от других сотрудников, подверженных эмоциональным импульсам, оставался спокойным и невозмутимым. Он исполнял свои обязанности, как и прежде, педантично и без суеты.

В тот вечер он уходил из редакции последним, как это обычно и бывало. Не спеша проверил, закрыт ли сейф, посчитал гонорары корреспондентам, просмотрел платежные поручения, наметил для себя, что надо будет сделать завтра утром. Потом, проверив, поставлено ли помещение на сигнализацию, выключил свет и вышел из редакции.

Попрощавшись внизу с вахтером, он открыл дверь и оказался на улице. Подхватив под мышку свою излюбленную толстую черную папочку, не спеша двинулся к троллейбусной остановке. Своей машины у Маточкина не было, да и он просто привык пользоваться общественным транспортом, еще с застойно-социалистических времен. Хотя средства для того, чтобы приобрести себе автомобиль, у него были.

Жил Маточкин отнюдь не в престижном районе, можно сказать, на окраине города. Хотя в этом были и своего рода приятные моменты — его дом находился почти на вершине одного из холмов, которые опоясывали город со всех сторон. Холмы все были лесистыми, и там, на высоте нескольких сот метров, сложился определенный микроклимат. В отличие от центральной части города, закопченной и пропахшей выхлопными газами, в районе, где проживал Маточкин, всегда был свежий воздух.

Александр Иванович не курил и не злоупотреблял алкоголем, предпочитал постоянно двигаться. Словом, вел здоровый образ жизни. Он всегда, выйдя на троллейбусной остановке, поднимался к себе на гору пешком, хотя была возможность доехать туда на маршрутном такси. Кроме того, при этом не расходовались деньги, а Маточкин за годы работы финансовым директором выработал у себя такое качество, как экономность. Впрочем, многие воспринимали это как жадность.

Невольно подумав об этих людях, Маточкин усмехнулся. Да, эти романтики, эта молодежь пускай тусуется и разбрасывает рубли налево и направо. Взять, например, Дмитрия Гулькова, который постоянно тратил деньги на своих любовниц, пьянки и гулянки. Поэтому до сих пор и не имел нормальной машины, трясясь на доставшейся ему от отца «копейке», поэтому и одевался черт-те как.

Маточкин же был уверен в своей идеологической правоте. Как бы ни был прекрасен полет чувств, все равно побеждает рациональное начало. Поэтому пускай его зовут педантом и сухарем, он не будет обижаться. Потому что прав все равно окажется именно он. Да и чего ему особенно нервничать? У него жена-красавица, на семнадцать лет его младше, и она его любит. Двое детей-погодков, в восьмом и седьмом классах. По выходным — дача, по будням — интересная работа.

Скоро, совсем скоро будет лето…

Маточкин, обдуваемый свежим ветерком из окна троллейбуса, подумал, что неплохо было бы в этом году съездить куда-нибудь подальше своего дачного участка. А то получается, что вот уже пятый год они никуда не выезжают. Но когда это лучше сделать? Непонятно, как будут развиваться события в газете после того, что случилось с Галиной Пономаревой. А уехать, не контролируя ситуацию в «Правом деле», Маточкин не мог.

«Поедем, когда все это разрулится, — подумал он, — то есть в следующем году». С этой мыслью Александр Иванович вышел из троллейбуса, перешел на другую сторону и стал подниматься в гору. Чтобы пройти к своему дому, ему нужно было преодолеть сначала массив пятиэтажек, а потом еще пройти через гаражный кооператив.

К этому-то гаражному кооперативу и приближался параллельным курсом с Маточкиным человек в темных очках с большим пакетом в руках. Пакет он нес не за ручки, а прижимая таким образом, как будто внутри находилось что-то тяжелое, узкое и твердое. Человек шел по другой стороне улицы, чуть позади Маточкина. Когда же Александр Иванович собрался перейти улицу, неизвестный в темных очках свернул за пятиэтажку, срезая угол. Пройдя через двор, он вышел к тропинке, которая вела к гаражам. Там он спрятался в кустах и стал ждать.

Маточкин тем временем обогнул пятиэтажку с другой стороны и приближался к тому месту, где его ждал человек в темных очках.

Как только он вышел из-за угла, человек быстро вынул из пакета большой железный гофрированный прут. Потом оглядевшись и убедившись, что никого вокруг нет, он дождался, когда Александр Иванович пройдет мимо него, размахнулся и ударил Маточкина арматурой по голове.

Тот на секунду замер, тихонько охнул и, хватаясь руками за воздух, упал на землю. Толстая кожаная папка вылетела из его рук и отлетела в кусты. Человек в темных очках пару раз кашлянул, потом снова оглянулся и выбросил арматуру в кусты. В руках у него осталась бумага, которой он, собственно, и держался за железный прут.

Смяв грязную бумажку, человек засунул ее себе в карман и, на ходу складывая пакет, в котором он нес арматуру, начал быстро удаляться в ту сторону, откуда пришел. Заметив издали, что со стороны двора приближается какой-то мужчина, он тут же избрал другой путь — тот, которым пришел сюда Маточкин.

На другом конце пятиэтажки он повстречался с женщиной, которая шла домой с большими авоськами в руках. Она была озабочена какими-то своими мыслями и не обратила на очкастого никакого внимания. Завернув за угол, он увидел, как к остановке подъезжает маршрутка. Он поспешил туда и через полминуты уже на большой скорости удалялся с вершины горы в сторону проспекта. Путь вниз занял минуты две. Отдав деньги водителю, человек в темных очках быстро пошел к автобусной остановке, сел в первый подошедший автобус и уехал в центр города.

* * *

— Нет, конечно, никого нельзя исключать, — глубокомысленно изрек Калягин, вытирая губы салфеткой. — И Маточкина в том числе.

— Скажите, а он доволен своей работой в газете? — спросила Лариса.