Книга Подставное лицо - Алексей Макеев

– Ну что, и в самом деле – Гришкаев? – нетерпеливо поинтересовался Петр, едва Гуров показался на пороге.

– Он, – кивнул Гуров, усаживаясь в кресло. – Правда, опознание проводили вот только мы втроем. Я звонил госпоже Гришкаевой, но секретарша ответила, что хозяйка соизволит взглянуть на усопшего муженька чуть позже, когда у мадам появится просвет в неотложных делах.

– Нечего сказать – «любящие» супруги… – саркастически резюмировал Орлов. – Ну а второй – Хасан Ас-Бахрам? В этом тоже уверены? То, что мы общими усилиями не допустили всякого рода безобразий, которые могли бы произойти, наш большой плюс. А вот то, что теперь убийство Ритушина рискует стать одним из хронических «висяков» – к сожалению, громаднейший минус.

– Не будем спешить с выводами. – Гуров двумя пальцами поднял перед собой конверт, держа его за уголок. – Сейчас посмотрим, что нам прислал один доброжелатель. Во всяком случае, обещали кино весьма нескучное.

К удивлению самого Гурова (не говоря уже об остальных), видеокассета и впрямь оказалась носителем в определенном смысле бесценной информации. Когда засветился экран монитора, в центре кадра появился Гришкаев, сидящий за роскошно уставленным столом. При этом края кадра были затенены мутной пеленой, словно съемка велась через какое-то отверстие.

– Сто против одного – видеосъемка скрытая, Гришкаев о ней даже не подозревает! – указав на экран, провозгласил Крячко.

– Это называется попасть пальцем в небо, – рассмеялся Гуров. – Тут и ребенку понятно, что она скрытая.

– Звук прибавьте! – распорядился Петр. – О! Тише!

– Я очень рад приветствовать тебя, уважаемый… (Вместо имени собеседника Гришкаева из динамиков раздалось громкое "пии-и!".) Давай немного посидим за этим скромным гостеприимным дастарханом. Вот, прошу отведать это замечательное блюдо. Могу заверить, что оно приготовлено с учетом восточных традиций…

Гришкаев увлекся восхвалением изысканных блюд, его собеседник с сильным восточным акцентом ему в этом вторил, поэтому их разговор своим содержанием мог заинтересовать разве что завзятого чревоугодника, но никак не оперов. Однако на пятой или шестой минуте этого витиевато-гастромического диалога прозвучало и то, что заставило оперов затаить дыхание, – разговор зашел о Ритушине. Невидимый в кадре собеседник Гришкаева поинтересовался ситуацией, сложившейся после образования "Правого дела".

– В целом, уважаемый… (пи-и-и), дела идут неплохо. Герман с упоением играет роль харизматического лидера, активно наращивает численность партийных рядов, укрепляет позиции партии среди правоцентристских группировок. Некоторые уже сейчас изъявляют намерения объединиться с нами на паритетных началах. А там, глядишь, и они присовокупятся к нам со всем своим электоратом. Эдак год-два, и мы дорастем до парламентской партии.

– Ну, если все так прекрасно, то чем же ты, друг мой, озабочен? – Голос собеседника звучал, как сквозь слой ваты, и его еле удавалось расслышать.

– Все хорошо, за исключением некоторых неприятных моментов. – Гришкаев недовольно поморщился. – Я в нем несколько разочаровался, как в человеке. Во-первых, он завзятый чистоплюй. Если у него появилось подозрение о не вполне легальном происхождении денежных средств, он тут же начинает устраивать сцены на тему: я не занимаюсь теневыми сделками. Это, конечно, его самый сильный недостаток. Я открыл в его банке счет, питающий наше с тобой общее детище. Так он и туда начал совать свой нос. Он заподозрил, что кто-то через его банк пытается отмыть незаконные деньги.

– Да, если он узнает, чьи деньги идут на ревбригов, то вопросов у него может появиться еще больше… – вздохнул собеседник. – В самом деле – миллиардер, создавший и содержащий левацкую группировку… Тут уж он и вовсе может оказаться неуправляемым.

– Он, по-моему, уже закусил удила. – Гришкаев нахмурился. – Есть подозрения, что он начал зондаж моей нефтяной отрасли. Не исключено, что зондирует и металлургическую. Представляешь, какой шум может поднять этот чистоплюй, если вдруг в свои руки получит информацию об истинном положении дел? Это будет равносильно катастрофе.

– Спаси Аллах от такого союзника!

– Учти, уважаемый… (пи-и-и), ведь это ты предложил объединиться с ним.

– Я все помню и ни от чего не отрекаюсь. Но кто бы мог предполагать, что в России еще есть такие… Как у вас называют? А! Белые вороны. Вот. Но что толку посыпать голову пеплом? Что случилось, то случилось. Надо подумать, как нам нейтрализовать этого неуемного Ритушина.

– Боюсь, дело зашло слишком далеко, и его может угомонить только общеизвестная дама в саване с косой. – Лицо Гришкаева исказилось злобной гримасой.

– Ты в этом уверен, уважаемый Виталий? – Голос собеседника звучал настороженно и вкрадчиво. – Не получится ли, что, убив его до той поры, когда он, сам того не ведая, выполнит поставленную нами задачу, мы зарежем курицу, несшую золотые яйца? Твой авторитет, будем откровенны, уступает популярности Германа. А нам нужно, чтобы ты гарантированно прошел в Госдуму. А твой козырной туз – это он, вернее, его трагическая кончина в нужный нам момент. По мнению аналитиков, он без пяти минут министр финансов или даже вице-премьер. Но в эту колоду должен попасть ты. Герой погибает, его лучший друг и сподвижник занимает место героя. А убив его сейчас, мы теряем слишком многое. В бизнесе тебя знают, а вот в политике ты пока, извини, ноль.

– Ты жесток, друг мой, в своих оценках. – Гришкаев криво усмехнулся.

– На Востоке говорят: правдивый враг лучше лживого друга. А правдивый друг – это друг вдвойне, потому что он не даст ошибиться. Поэтому я еще раз спрашиваю: разумно ли сжигать троянского коня раньше того, как он поможет тебе войти в ныне закрытую для тебя крепость?

– Если этот "троянский конь", того гляди, ворвется в нашу крепость, его нужно уничтожить до того, как он это сделает.

– Хорошо. Но как же ты думаешь оборвать жизненный путь своего коллеги-соперника? Он умрет от болезни, погибнет в авиакатастрофе, покончит с собой сам?

– Я об этом думал уже не раз, – Гришкаев глядел куда-то в сторону холодным, змеиным взглядом, – и пришел к выводу, что чем загадочней и неопределенней будет кончина Ритушина, тем больше косых взглядов будет брошено в мою сторону. Его смерть должна быть однозначной, даже обыденной. Его убьет заурядный киллер, который потом бесследно исчезает. Тогда будут думать, что это – психопат-одиночка, конкуренты, скажем, по строительному бизнесу – тут мы даже поможем с уликами. В конце концов, ультралевые "красные бригады"…

– Ни в коем случае! – Голос собеседника стал жестким. – Это наш главный козырь. Клуб "Команданте Че" и тем более его чадо – СРРР, должны быть вне всяческих подозрений. Эти парни однажды своими жизнями помогут нашему великому делу, когда наступит час икс. Как успехи господина Крапивинского?

– Успехи бесподобные. Его пациенты перед ним – как кролики перед удавом. – Гришкаев засмеялся. – Кашпировский отдыхает. Парни даже не подозревают, что они теперь – всего лишь живые роботы, управляемые одним нажатием кнопки. Я один раз наблюдал за этим – жуткое зрелище. Когда они в сомнамбулическом состоянии, им можно приказать убить их собственных родителей – сделают, не моргнув глазом.