Книга Руки вверх, генерал! - Алексей Макеев

Однако впереди их ждала первая удача. Минут через десять заскрипели ворота, и снова появился неуступчивый лейтенант, который предложил Гурову с Малковым пройти к телефону внутренней связи.

Он находился в небольшом домике при входе. Отсюда прямая асфальтовая полоса шла к островерхому, крытому зеленой черепицей зданию, выложенному из темно-красного кирпича. Цвета этого строения удачно гармонировали с палитрой сосновой рощи вокруг. В доме было три этажа, и, наверное, здесь могла свободно разместиться целая рота. Но на первый взгляд эти хоромы казались совершенно необитаемыми.

Впрочем, любоваться архитектурой было некогда. Под присмотром лейтенанта они были препровождены к телефону, и Малков сказал:

– Разговаривать будете вы!

– Разумеется, – в тон ему ответил Гуров и взял трубку.

Он ничего не услышал, но на всякий случай поздоровался. Тотчас в трубке послышалось что-то похожее на вздох, и безмерно усталый женский голос спросил:

– Кто вы? Что вам от меня нужно?

– Дарья Тимофеевна? – уточнил Гуров и, убедившись, что это действительно она, продолжил: – С вами говорит старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров.

– И чего вы хотите, полковник Гуров? – бесстрастно спросила генеральша.

– Хочу с вами увидеться. Нам нужно серьезно поговорить.

В трубке опять наступила тишина. Гурову показалось, что его собеседница колеблется. Наконец она сказала – опасливо, как старушка, к которой в дверь постучался водопроводчик:

– О чем поговорить? Зачем?

Гуров посмотрел на строгое лицо лейтенанта, наблюдавшего за ним, встретился глазами с холодным взглядом Малкова и ответил уклончиво:

– Об очень серьезных вещах, Дарья Тимофеевна. Ведь в последнее время вокруг вас происходило немало таких вещей, верно?

Брюхатова опять замолчала. Гуров понял, что, если она сейчас не согласится, можно будет спокойно поворачивать оглобли. Не с охраной же сражаться. «Буду звонить Мышкину, – подумал он, – что-то в конце концов он должен был за эти два дня сделать!»

Но тут Дарья Михайловна вдруг сказала:

– Ладно, я вас жду. Анатолий вас проводит. Только идите один. Меня предупредили, что вас там двое. Лишний человек будет меня стеснять. А сейчас передайте Анатолию трубку.

Гуров посмотрел на лейтенанта и спросил:

– Это вы у нас Анатолий?

Лейтенант немедленно отобрал у него трубку, коротко переговорил с хозяйкой и четко сказал: «Есть!» Затем он повернулся к Малкову и сообщил:

– Вам придется подождать здесь. Дарья Тимофеевна будет разговаривать с полковником Гуровым. Прошу, товарищ полковник! – не задерживаясь, он направился к двери.

Гуров с некоторым удовлетворением отметил, как у невозмутимого Малкова удивленно подпрыгнули вверх брови, усмехнулся про себя и вышел вслед за лейтенантом во двор.

Тот привел Гурова в дом и оставил в большой, почти пустой комнате с натертыми до блеска полами. Широкие окна выходили прямо на розарий. Вероятно, летом это было очень эффектно, но теперь все розы увяли.

В комнате стояло что-то похожее на миниатюрный низкий диванчик, но Гуров не стал на него садиться, опасаясь повредить ненароком. Он остановился возле окна и стал ждать. Хозяйка явно задерживалась. То ли боялась встречи, то ли испытывала терпение Гурова.

Когда он уже начал сомневаться, что свидание вообще состоится, дрогнула портьера у входа, и вошла Дарья Тимофеевна. Гуров обернулся и сдержанно поклонился. Генеральша никак не отреагировала на это и, скользнув по лицу Гурова отсутствующим взглядом, присела на ненадежный диванчик.

На первый взгляд Брюхатовой никак нельзя было дать меньше сорока лет, к тому же глухое черное платье заметно старило ее. Лицо ее и сейчас казалось красивым, но в нем уже явно проступали черты увядания, несмотря на все усилия косметологов и массажистов, к которым Дарья Тимофеевна, несомненно, обращалась.

Гурову показалось, что хозяйка не вполне трезва – во всяком случае, вела она себя несколько странно – точно человек, совершенно отчаявшийся и потерявший всякий интерес к жизни. Казалось, даже присутствие Гурова ее ничуть не волнует. Дарья Тимофеевна сидела, опустив голову и полностью уйдя в себя, то ли размышляя о чем-то, то ли попросту забыв, зачем она здесь.

Неловкая пауза затягивалась, и Гуров решился первым начать разговор.

– Дарья Тимофеевна, – начал он, – у меня мало времени, поэтому давайте все-таки перейдем к делу. Думаю, вы догадываетесь, по какому поводу я здесь. Вопросов к вам у меня много, но начну я, пожалуй, с конца. Вчера вы попали в аварию, не так ли? Ваш шофер погиб. Вы можете рассказать, как это случилось?

– Зачем? – равнодушно спросила она, так и не подняв головы.

Гуров уже начал злиться. Он был готов к тому, что Брюхатова начнет вилять, изворачиваться, угрожать, – к полному равнодушию он не был готов.

– А затем, Дарья Михайловна, – внушительно сказал он. – Наши эксперты подозревают, что ваш водитель, прапорщик Гулыга, был отравлен каким-то ядом. Через некоторое время, я думаю, этот яд будет назван. В связи с этим мне хотелось бы узнать все подробности вчерашнего дня – ведь прапорщик весь день провел здесь, не так ли?

– Вас интересует только этот вопрос? – неожиданно спросила Брюхатова. – Может, лучше рассказать вам все с самого начала?

Она впервые подняла глаза и посмотрела на Гурова – он ответил ей выжидательным взглядом.

– Ну что вы удивляетесь? – почти со злом выкрикнула Брюхатова, и уголки губ у нее предательски задрожали. – Ведь вас интересует вся эта грязь, в которой мы оказались! Вы же теперь не дадите ни минуты покоя, вы будете ходить по нашим следам и дышать в затылок! Вы будете ловить нас на каждом слове и проводить эти ваши мерзкие экспертизы! А я уже не могу больше! Я думала, что у меня хватит сил сделать это и забыть. Я думала, что я получу награду… Но я осталась у разбитого корыта, я никому не нужна – а тут еще вы каждый день роетесь в моем грязном белье!

Гуров был слегка ошеломлен такой бурной вспышкой. С нервишками у генеральской жены оказалось очень неважно. Что могло последовать за такой бурной отповедью – возможно, новый приступ апатии?

– Я больше не могу! – повторила Брюхатова. – Это испытание оказалось выше моих сил. Пусть оставят меня в покое… Я расскажу все сама – ведь это зачтется? Для милиционера вы выглядите довольно прилично. Скажите мне правду – меня могут оставить в покое, если я во всем сама признаюсь?

– Я еще не слышал ваших признаний, Дарья Тимофеевна, – мягко сказал Гуров. – И не мое это дело – решать. Одно могу сказать совершенно точно. Я вас в покое не оставлю. Тут вы правильно все понимаете. Я буду дышать вам в затылок и рыться в грязном белье тоже буду. Это я вам обещаю.

– Я так и знала, – прошептала Брюхатова. – Я только не думала, что будет так тяжело… Но я никого не хотела убивать – вы должны мне верить! Все было совсем не так, как вы думаете!