Книга Небо Голливуда - Леон де Винтер

– Понял.

У Грина запищал телефон. Он открыл крышку «Моторолы-Флипфоун». Он хотел арендовать более легкую и современную модель, но Флойд предупредил, что полиция всегда пользуется устаревшими телефонами. Наверное, он был прав.

– Ну что там? – спросил Грин.

– Они говорят о вас, – сказала Паула. – Мускул заметил патрульную машину, и они гадают о цели вашего визита. Родни умирает от страха. Он хотел сбежать через заднюю дверь, но Стив его удержал.

– Прекрасно, – сказал Грин, а затем, обратившись к Флойду и Джиму: – Они нас заметили и жутко перепугались. – И Пауле: – Мы пошли, держи Чарли в курсе, хорошо?

– Что-нибудь придумаю, – сказала Паула.

Связь оборвалась.

– Пошли, – сказал Джим.

Он положил руку на бедро и почувствовал кобуру своего пистолета. Этот жест предназначался тем, кто смотрел на них из окна.

– В машину, – скомандовал Джим.

Чарли сел за руль.

Грин следовал за Бенсоном, направлявшимся по асфальтовой дорожке к парадной двери. Как самый старший, Бенсон должен был вести разговор. Если они его узнают, все пропало.

За Грином шагал Джим.

– Как ты думаешь, Томми, усы не отклеятся? – прошептал он.

– Они на силиконовом клее. Даже если захочешь, не отдерешь.

– Надеюсь.

Бенсон нажал на кнопку звонка. Они приготовили свои полицейские бляхи.

Грин заметил страх в глазах Джимми и ободряюще ему кивнул. Джим кивнул ему в ответ, тяжело дыша, словно страдал астмой.

Маленький темный человечек по имени Родни открыл дверь.

– Здравствуйте, что вам угодно? – спросил он нарочито громко.

Он смотрел на них с панической улыбкой, стараясь по их глазам догадаться, зачем они пришли.

– Господин Диджиакомо? Родни Диджиакомо? Это вы? – спросил Флойд Бенсон.

Родни не узнал обладателя Оскара. Он весь дергался от нервного напряжения.

– Департамент полиции Лос-Анджелеса. Детектив Джимми Ломан, Том Бергман, а меня зовут Хэнк Грейс. Мы хотим задать вам несколько вопросов о Тино Родригесе.

– О ком?

– О Тино Родригесе. В последний раз его видели живым именно здесь. Из этого дома он разговаривал по телефону, и мы по номеру вышли на ваш адрес.

– Тино, о да, Тино, работает в казино, правильно?

– Разрешите, мы войдем, господин Диджиакомо? – попросил Грин.

– Конечно, проходите.

Сплошной комок нервов, он впустил их в дом.

Высокий белый коридор в центральной части дома, широкая лестница с железными перилами, ведущая наверх, в спальню. Справа – открытый проход в гостиную, залитую светом благодаря окнам по трем сторонам, а слева – тот же проход в столовую. Дальше еще три двери. Флойд говорил, что левая дверь ведет на кухню, правая – в рабочий кабинет Родни, а средняя – в туалет.

– Марк Фредерикс и Стивен Банелли тоже здесь? – спросил Бенсон.

– В каком смысле?

– У нас есть все основания предполагать, что Марк Фредерикс и Стивен Банелли находятся сейчас в этом доме. – Бенсон повысил свой драматический голос. – С другой стороны дома дежурит патрульная машина! – закричал он. – Даже и не пытайтесь сбежать! – Он снова обратился к Родни: – Приведите их сюда. Они же в вашем кабинете, не правда ли?

Родни с ужасом взглянул на Бенсона, словно тот был ясновидящим, и открыл дверь.

Джим угрожающе засунул руку под пиджак – одно неверное движение, и он тут же достанет оружие. Полицейский, готовый на все. Пистолет был из пластика.

Из комнаты вышел Мускул – крупный блондин лет тридцати, с хвостиком, закрывавшим шею, и коротко выстриженными висками. На нем была узкая майка, подчеркивавшая его накачанную грудь. Широкое, как у викингов, лицо с мощными челюстями и массивной шеей. Стив Банелли был чуть поуже, – по-видимому, он не так часто поднимал штангу, но, вероятнее всего, владел каким-то азиатским видом борьбы, поскольку контролировал все свои движения, обладал большими руками и широкими запястьями.

Актеры осторожно отошли в сторону. На протяжении своей карьеры они проделывали это уже сотни раз, стараясь не приближаться к людям, с которыми сталкивались, во избежание внезапного удара или ловушки.

– Господа, – сказал Бенсон, – мы хотим поговорить с вами о Тино Родригесе. Присядем?

Стив жестом дал понять, что его эта тема совсем не интересует. Он первым проследовал в гостиную, держа руки неестественно далеко от тела и намеренно замедляя шаг, словно готовился к нападению.

По буковому паркету они прошли в гостиную. Перед массивным камином были широко расставлены два белых дивана и три кресла. Бревенчатый потолок высотой не меньше пяти метров прямо под крышей. Шикарная гостиная.

За газоном дежурила патрульная машина. Чарли следил за домом и курил сигарету. Он получил блок «Дакки» в качестве аванса. Он помахал им из машины. Грин счел это неуместным жестом, но не был уверен, что другие его не заметили, и помахал в ответ, как будто они именно так и условились.

Позади дома находился бассейн с идеально гладкой водой.

– Присаживайтесь, господа, – сказал Бенсон.

Актеры держались на расстоянии нескольких метров друг от друга, заняв такую стратегическую позицию, которая не позволила бы троим подозреваемым захватить кого-то из них. Это были профессиональные мошенники, требовавшие серьезной игры.

Воры сидели по отдельности на огромных креслах, избегая компании друг друга и не зная, как себя вести.

Родни излучал дружелюбие и наивность, Стив старался изо всех сил, чтобы продемонстрировать холодное равнодушие, а Мускул, весь напичканный анаболическими стероидами, занял выжидательную позицию, внимательно наблюдая за поведением Стива, и был готов в случае чего помочь ему.

– Мы нашли труп Тино Родригеса, – раскрыл карты Бенсон. – Он работал с Паулой Картер в «Эльдорадо» в Вегасе. Вы все трое тоже там работали. Наши коллеги в Вегасе сейчас разыскивают госпожу Картер, у нас есть вопросы и к ней. Что произошло между вами, ребята? Что-то не поделили?

– Тино заходил сюда, но потом ушел, – сказал Стив.

Грин вытащил блокнот из кармана пиджака и принялся записывать.

– Когда? – спросил он.

– На прошлой неделе. В пятницу, по-моему?

Родни кивнул:

– Да, в пятницу.

– Уже больше недели тому назад? – повторил Стив невинно.

– Родни прав, Стив, – сказал Мускул. – В пятницу, неделю тому назад.

– Слышал, командир? – спросил Стив радостно, убежденный в том, что теперь они ничего не смогут доказать.