Книга Цвет крови - Марко Беттини

— Теперь мы зависим от криминалистов, — констатировал Кау. — Сколько нужно времени, чтобы определить, совпадают ли найденные на вилле взрывчатые вещества с теми, что нашли на пепелище гипермаркета, и что это за следы на покрывале?

— Для анализа покрывала потребуется дня два, — ответил Мормино, — что же касается взрывчатых веществ, то с этим сложнее. Под обломками магазина мы ничего не смогли обнаружить. Они использовали вещества, сгорающие полностью. Если то, что найдено у Дзуккини, обладает такими же характеристиками, мы хотя бы сможем говорить об их аналогичном составе.

Полицейский догадывался, отчего так встревожен прокурор. Маттеуцци нужно было спешить. Его не особенно волновала законность ареста Дзуккини, он торопился предоставить публике виновного в убийстве Лукмана и закрыть это дело.

Капитан Кау сейчас цепко держал свою добычу, и Мормино прекрасно понимал, что он отличный охотник — терпеливый, методичный, беспощадный. Вероятно, сам он никогда не станет таким.

С другой стороны, в отличие от прокурора, для капитана было важно докопаться до истины, в то время как Маттеуцци предпочитал вести следствие, манипулируя общественным мнением и маневрируя между представителями защиты и обвинения.

— Господин заместитель начальника полицейского управления, — обратился к Мормино прокурор, — мне не хотелось бы лишний раз напоминать вам, что ничего из сказанного здесь не предназначено для чьих-либо ушей. Капитан настоял, чтобы это дело поручили вам. Я предпочел бы, чтобы ваше начальство ничего не знало об этом.

— Можете не беспокоиться, — заверил его Мормино, — сначала будет сделан общий анализ, и лишь затем, если следы на покрывале — действительно человеческая кровь, уже потребуется генетическая экспертиза.

— Дело даже не в экспертизе, мне не хотелось бы, чтобы в полиции раньше времени узнали причину, по которой был заключен под стражу Джованни Дзуккини. И без того это трудное дело, и мне не нужна дешевая популярность.

Мормино почувствовал некоторое смятение. Сначала прокурор пренебрег работой полиции, запросив у «ДИГОСа» материалы на скинов, а затем произвел арест Дзуккини в обход полицейского управления, официально ведущего расследование, обвинив нациста в поджоге гипермаркета. Кажется, теперь полицейский начал понимать, что для этого у прокурора были свои причины.

Кроме того, Мормино догадывался, что Маттеуцци разыскивает того, кто поставляет информацию «Ла Воче делла либерта», и не мог себе позволить попасться на этом. Мормино было одинаково сложно и притворяться перед начальником полицейского управления, и действовать в интересах прокуратуры без малейшей выгоды для себя. Он даже не мог никому сообщить, не подвергаясь риску, что арест Дзуккини как-то связан с убийством Лукмана. Вероятно, сейчас Маттеуцци предоставлял разным людям различную информацию, пытаясь определить, откуда происходит утечка данных и кому конкретно они передаются.

— Что я должен сказать, чтобы поручить эту работу криминалистам?

— Что нужны некоторые уточнения по делу о поджоге гипермаркета. Ведь эти работы так или иначе проводятся? Просто дополните список.

На этом они распрощались.

Это произошло совсем не так, как он мечтал когда-то, но все-таки произошло. Жалеть об этом точно не стоит. Надо просто прийти в себя и с радостью принять подарок, чуть запоздавший к Рождеству.

Как обычно, он встал с постели, побрился и собирался отправиться на работу. Утром 27 декабря праздники для всех закончились. Он уже стоял на пороге, когда в дверях появилась она, поздоровалась и обняла его. По дороге из коридора в темную спальню они, целуясь, снимали одежду. Марко еще не успел поднять жалюзи.

Поцелуи заменили им слова, которых не было. Если бы они стали что-то говорить друг другу, ничего бы не произошло. Жесты казались выразительнее слов. Марко хотел почувствовать ее всю, руками, языком, кожей. Он с силой сжимал ей бедра и грудь, гладил ягодицы и между ног.

Иногда он выскальзывал из ее объятий, пытаясь создать дистанцию, необходимую, чтобы взять на себя инициативу, и смотрел на нее в темноте, стараясь осознать, что это реальность, а не просто одно из эротических наваждений, посещавших его и раньше. Марко охотно занялся бы с ней оральным сексом, но понимал, что их тела еще не настолько близки друг другу, и поэтому просто выжидал.

Ей не понравилось его намерение продлить прелюдию. Ей было не до эротических игр и вовсе не хотелось получать удовольствие. Она разделась, чтобы избежать слов, и даже самой себе не смогла бы объяснить, чего ей, собственно, было нужно: возможно, просто заполнить пустоту, почувствовать чью-то близость и свою защищенность.

Ее желание не совпадало со стремлением Марко познать ее, отдалить и вновь приблизить к себе, прервать поцелуи и забыть об акробатике секса. Она не стремилась усилить возбуждение, ей необходимо было ощутить близость в темноте, почувствовать рядом чье-то тепло. Она хотела полностью погрузиться в эти чувства. Нападение бомжей в подвале больницы и бегство от них пробудили в ней инстинктивное желание находиться рядом с человеком, способным уберечь ее от внешней агрессии. Ей казалось, что Лука теперь никогда не сможет дать ей этого.

Марко, видимо, почувствовал, что Клаудия сейчас где-то далеко, он решил не спешить и стал ласкать ее, пытаясь подготовить к сексу. Ей же просто хотелось целовать его, чтобы не испытывать психологического дискомфорта. Не прерывая поцелуев, она отдалась ему. Он замедлил движения, стараясь контролировать реакцию.

Когда Марко достиг кульминации, Клаудия поняла, что говорить им все-таки придется. Он опустился ниже и коснулся языком ее бедер. Ей хотелось прекратить все это, но она боялась произнести вслух хоть слово. Потом, решив симулировать оргазм, начала двигаться быстро и ритмично, громко дыша. Наконец она остановилась, Марко счел, что удовлетворил ее, и успокоился.

Он прижался к ней, осознавая, что настал самый тяжелый на сегодня момент. Нужно было сохранить атмосферу близости. Она, быть может, совсем не хотела, чтобы это произошло, тогда как он всегда мечтал о том, чтобы Клаудия была его женой, хотя ясно сознавал, что ничего не знает о ней и о ее желаниях. Марко решил занять оборонительную позицию.

— Это сюрприз?

— Я просто поддалась влечению.

— И теперь раскаиваешься?

— Мне нужно подумать об этом.

Теперь у них не было обратной дороги, и оба это знали.

— А Лука?

— Он с утра на диализе.

— Как он себя чувствует?

— Лучше.

— А ты?

— Я совсем запуталась.

Клаудия подумала, что разговор получился еще тягостней, чем она могла представить его себе до того, как пришла в дом Марко. Ей хотелось провалиться сквозь землю. В самый разгар их ласк она поняла — скорее кожей, чем головой, что полного единения в любви между ними не будет. Уж лучше бы им навсегда остаться только родственниками.