Книга К черту моральные принципы - Алина Лис

Времени уже больше четырех, а я категорически не могу ехать на встречу с красавчиком Стасом с такой головой и расплывшимся макияжем. Ну их на фиг!

Уже не заботясь о конспирации, я сунула парик в сумочку, поблагодарила продавщицу и покинула гостеприимное заведение.И практически налетела на террористов.

— Дамочка, полегче! — сердито проворчал Дамир, когда я, поскользнувшись, ухватилась за его плащ и чуть ли не повисла на нем.

— Эй, а я тебя знаю, — хмыкнул Крыс.

— Точно, — согласился его напарник. — Ты эта... как ее... с работы... О! Анфиса!

— Алиса, — поправил его Крыс. — Привет, Алиса. А чего ты тут делаешь?

— Гуляю, — ляпнула я первое, что пришло в голову. — Дышу воздухом. Люблю гулять по промышленным районам.

Дамир посмотрел на меня так, как обычно смотрят на психически больных — сочувственно и опасливо.

— Так у тебя же эфир через два часа, — удивился Крыс.

— Ну да... Я уже иду. — Последовала неловкая пауза. Беседу надо как-то продолжить. — А вы сегодня будете?

— Будем.

— Кстати, можешь нас поздравить, — снова вмешался Крыс. — Мы только что выиграли в большой лотерее под названием «Жизнь».

— В смысле?

— В том смысле, что прошли кастинг и подписали контракт! — парень просто излучал торжество на окружающий мир. — На три аудиокниги! Три! Ха, Жужельский может отдыхать.

— То есть вы теперь не будете работать на «Свободе Звука»? — перепугалась я.

— Будем, будем, — успокоил меня Дамир. — Запись днем, эфиры по вечерам.

— Мы смогли, — ликовал Крыс. — Именно мы! Знаешь, какой там конкурс?! Не так-то легко пройти, особенно без опыта!

Дамир хмыкнул:

— Не так-то сложно пройти, особенно если подарить продюсеру часы на день рождения.

— Все равно! — заспорил Крыс. — Если бы мы не тянули, он бы нас не взял, хоть «Ролекс» дари.

— А что за аудиокниги? — поинтересовалась я.

— «Мохнатый против Горбатого».

— Звучит многообещающе. А продолжение будет называться «Сопливый против Кривого»?

Дамир от моей попытки сострить только поморщился:

— Название как название. Боевик. Тиражи большие, мужики читают.

— Ладно, нам пора. Бывай, Алиса.

Крыс радостно помахал на прощание папкой. Дамир сдержанно кивнул, он все еще прижимал к груди деревянный ящик, полученный в мечети.

* * *

На радио я даже не опоздала, но сразу после моего приезда Жужельский затребовал меня к себе и с порога начал обрабатывать:

— Ты расслабилась, Соболева.

— Что вы имеете в виду? — его слова меня искренне удивили. Я даже начала судорожно вспоминать, не числится ли за мной каких-нибудь грешков. Но вроде нет: чиста как горный снег.

— Я тебе плачу не за то, чтобы ты штаны просиживала. Хватит дрыхнуть в эфире!

Я молчала, изумленная абсурдностью постановки вопроса, и тогда он снизошел до разъяснений:

— Добавляй драйву, когда Сева нудит.

— Вы про вчерашнюю передачу? — наконец-то догадалась я.

— Педедааачу, — передразнил начальник. — Эфир, Соболева. И ты в нем не для красоты. Работай, твою мать, Севка не может все один тянуть!

— Но ведь он...

— Хватит, — оборвал он меня. — Топай в студию, готовься.

Я покорно пошла в студию. Села рядом с Севой. Кивнула ему. Попыталась успокоиться. Не получилось. Попыталась снова.

Все-таки фантастический тип этот Жужельский. Обычно я могу противостоять хамству, но его хамство достигало совершенно эпических, былинных размеров. Ведь почти каждый раз умудряется задеть за живое. Неужели он всегда такой?! Интересно, есть ли у него жена, семья?

— Алиса-а-а, — Сева уже минут пять пытался привлечь мое внимание.

— Чего тебе?

— Ага! Вижу, тебя Петрович выпорол!

— Что, настолько бросается в глаза? — ужаснулась я.

— Нет, он мне до тебя мозги мыл.

— А я думала, ты на особом положении, — не подумав, ляпнула я и прикусила язык. Но Сева, услышав это, воодушевился и заулыбался.

— Дамир нажаловался? — с тайной жадностью поинтересовался он.

— Ну да.

— Он мне завидует, — довольно ухмыльнулся мой напарник. — Не переживай, мне Петрович тоже нашел что сказать. И он прав: вчерашний эфир — полное фуфло...

— Сева, объясни, чего он от меня хочет,— перебила я. — Что значит «давать драйву»?

— Ты только отвечаешь на мои вопросы. Будь активней. Вставляй сама комментарии, развлекай, шути. Ты тоже ведущая. Сможешь?

— Постараюсь.

— Ладно, время! Помни: поактивней.

Из-за нагоняя и задушевной беседы с Севой прорепетировать новости я не успела. Пришлось читать сразу в прямом эфире. Сосредоточившись на том, чтобы не допустить оговорок, я не сразу вникла в текст очередной новости. Но когда вникла...

Я поперхнулась и замолчала, пытаясь осознать только что прочитанное. Потом перечитала повторно, медленно, почти по слогам: «В Москве по подозрению в причастности к подрыву автозаправочной станции «Агат-нефть» на Ленинградском шоссе арестован ее владелец — Юнас Дидигов. Согласно свидетельским показаниям, его автомобиль — синий «Ниссан Мурано» — видели около заправки незадолго до взрыва. Предположительно Дидигов организовал взрыв, чтобы получить страховку. До сих пор не удалось установить имя мужчины, останки которого были обнаружены на месте происшествия. Ведется следствие».

* * *

Эфир прошел как в тумане. Сева что-то спрашивал, я отвечала невпопад. К середине эфира он начал отчаянно сигналить мне бровями, корчить рожи и даже показывать какие-то не очень приличные жесты. Я честно пыталась включиться, но «проявлять активность» после таких новостей не получалось, хоть тресни.

Концы с концами не сходятся. Если во взрыве виноват этот Юнас, то при чем тогда тут Дамир и Крыс?! И главное — при чем здесь мой бывший муж, легкомысленный авантюрист Саша Лаптев? И как все это согласуется с монографией профессора Сметаны и «Белым лотосом»?

Я еле досидела до конца эфира. Руки чесались залезть в Интернет и прочесть на новостных сайтах подробности ареста. Но, разумеется, никто меня после окончания передачи не отпустил. Как только отзвучал последний аккорд отбивки и пошла реклама, Сева начал изливать на меня накопившиеся за эфир гнев и недоумение:

— Алиса, что с тобой?! Ты чего перед эфиром обещала?!

Я молчала. Сева горестно заломил брови:

— Ты хоть представляешь, что тебе сейчас Петрович устроит?!

Я скорчила жалобную гримасу — да, мол, представляю, еще как представляю...