Книга Штрафники на Зееловских высотах - Роман Кожухаров

– Давай, Шевердяев, машинку трофейную сюда… – крикнул Аникин.

Боец с трофейным немецким пулеметом подбежал к сгоревшему остову вражеского бронетранспортера, за которым укрывался Аникин. Пули повсюду секли пропахший гарью воздух, впивались в покрытый копотью металл.

– Не забыл, как пользоваться? – со злой иронией прокричал Аникин.

– Обижаете, товарищ командир… – возразил Шевердяев и тут же, не медля, передернул затвор.

Вскинув ноздреватый ствол пулемета к покореженному кузову бронетранспортера и упершись в него, Шевердяев припал щекой к рукояти МГ.

– Ишь ты, гад… Еще одеколоном воняет фрицевским… Этот пулеметчик, видать, с литр на себя вылил перед боем-то… Но не помогло ему… гранаткой ему весь одеколон повыветрило…

– Давай, давай, Шевердяй… Не тяни… – поторопил его Андрей. В этот миг он увидел, как метрах в сорока справа по склону замаячили два «фаустника».

– Вправо бери, на десять минут… – крикнул он Шевердяеву. Но тот сработал на долю секунды раньше.

XIV

Длинная очередь размашисто вылетела из пулеметного ствола и расправилась веером на лету. Самый край этого стального веера полоснул по высунувшимся на бруствер гранатометчикам. Один за другим, как кули с мукой, они сорвались и покатились вниз по склону, нелепо размахивая руками и ногами.

Пули, выпущенные Шевердяевым, взрывали грунт брустверов траншей, разили зазевавшихся немцев, заставляя остальных спешно прятаться в земляных укрытиях.

Танкисты, воспользовавшись возникшей передышкой, на ходу изменили тактику движения. Сдав назад, «тридцатьчетверка», форсировав работу двигателей, начала катить в правый бок, устремившись вверх по диагонали. Одновременно башня стала разворачиваться орудием влево. Теперь угол для стрельбы вполне соответствовал обозримым целям. Об этом не замедлил сообщить выстрел, произведенный из башенной пушки.

Снаряд вошел в грунт, поддев снизу одну из верхних террасных позиций фашистов. Судя по характеру взрыва, танкисты применили фугасно-осколочный заряд. Мощная взрывная волна сковырнула из склона целую глыбу породы, на которой базировалась вражеская траншея.

Целый пласт грунта начал движение вниз, увлекая за собой фашистов. Огромные комья земли на ходу разрушались, рассыпаясь на камни, песок и булыжники. По склону, вперемешку с усиливающим свою скорость камнепадом, катились вниз беспомощно кричавшие солдаты.

Эта лавина накрыла еще одну траншею, располагавшуюся ниже ярусом. Кто-то попытался спастись от смертельного обрушения, но этих обреченных разили пули залегших внизу штрафников и очереди курсового пулемета «тридцатьчетверки», которая неуклонно и настырно карабкалась вверх.

Теперь экипаж, нащупав гусеницами более-менее устойчивый пятачок, произвел разворот на девяносто градусов влево. Танк двигался зигзагами, пытаясь таким маневром преодолеть слишком отвесный угол ската. Слева и справа по склону безнадежно буксовавшие под шквальным огнем противника экипажи «тридцатьчетверок» тут же взяли находку своих боевых товарищей на вооружение и пошли на штурм высоты, используя тот же зигзагообразный маневр.

Склон до самой вершины высоты покрылся вспышками взрывов. Это танковые орудия с удвоенной интенсивностью наверстывали потерянное время. Почти одновременно по вершине и верхней части неприступных скатов заработали минометные расчеты и батареи «сорокапяток», подтянувшиеся почти к самой железнодорожной насыпи.

XV

Верхний ярус высот затянул непроглядный черный дым вперемешку с взвесью бурой пыли. Это значительно затруднило фашистам возможность оказать огневую поддержку тем подразделениям, которые внизу отражали натиск наступавших русских танков и пехоты.

А штурмующие, вдохновленные весомым подспорьем в лице минометчиков и артиллеристов, бросились на скаты Зеелова с удвоенной силой.

– Прикрой! – коротко крикнул Аникин Шевердяеву и опрометью бросился к глиняному бугру, который возвышался метрах в пятнадцати выше по склону. Еще двое бойцов снялись со своих позиций, побежав в сторону большого, глыбоподобного куска глины, который откололся от ската. Пули свистели у самого лица и под ногами, впиваясь в землю. После первых десяти шагов бежать в гору стало намного труднее. У самого глиняного скола Андрей еле удержался на ногах, едва не споткнувшись.

Уже прижавшись к глине спиной, Андрей обнаружил, что этим же укрытием воспользовались Кокошилов и Капустин.

– Щас мы их, товарищ командир… – выкрикнул Кокошилов. Он с каким-то отчаянно-отрешенным выражением лица сжимал в одной руке гранату, а в другой – трофейный немецкий пистолет-пулемет.

– Как ты их собираешься… если у тебя рука занята? – спросил Аникин, ткнув бойца стволом ППШ в руку с гранатой.

– А вот ею, родимой… В этом… – он поднял вверх руку с автоматом. – В этом у меня патроны закончились… Все как есть…

– Скорее надо отсюда убираться… – крикнул Капустин. – Нас тут из «фаустпатрона» достать могут…

– Достать везде могут… – урезонил его Аникин. – Перво-наперво надо прикрытие организовать для остальных… У тебя что-то осталось?

– Есть малеха… – крикнул Капустин, демонстрируя свою винтовку. – Одна обойма…

– Давай, ты справа держи угол, я возьму правую сторону. А ты, Кокошник, как наши побегут, бросай свою лимонку немцам в глаза…

– Понял… – кивнул Кокошилов, поднимаясь с земли на корточки.

XVI

Андрей, обернувшись, махнул рукой Шевердяеву, который продолжал использовать немецкий пулемет по принципу зенитной установки, поливая очередями траншеи на склонах.

Сгоревший бронетранспортер озарился вспышкой, и всего его заволокло дымом. И без того искореженная груда металлолома приняла в себя гранату, выпущенную сверху из гранатомета. Дым еще не успел рассеяться, а пулемет Шевердяева вновь затараторил по позициям врага. Ага, жив, Шева! Так просто наших не возьмешь.

Сектор обстрела у него неплохой, и смысла перебираться сюда, за глиняный бугорок, который можно продырявить из любого противотанкового ружья, нет никакого.

– Шева, оставайся там… прикрывай… – изо всех сил прокричал Аникин, стараясь перекрыть шум боя и рев танковых двигателей.

По двое, по трое, по одному, группами бойцы штрафной роты вышли на склон. У подножья высоты, изрытой воронками от крупнокалиберных и реактивных снарядов, скопилось много подбитой и брошенной немецкой техники – сгоревшие самоходки и танки, грузовики и мотоциклы.

Штрафники использовали любую возможность спрятаться от шквального свинцового огня, который лил сверху. Как приказал Аникин, бойцы его взвода старались не отставать от танков, взбиравшихся метр за метром вверх по высотному скату.

Маневрируя на малых скоростях, «тридцатьчетверки» выжимали максимум лошадиных сил из своих дизельных двигателей. От этого рыка в воздух поднимались кубометры пыли, которые заполняли пространство на несколько метров вокруг машин. Позади машины находиться было невозможно – пыль забивала носоглотку, перекрывая кислород. Воздуха тем, кто из последних сил карабкался по зееловским кручам, и без того не хватало.