Книга Триумф броненосцев. «До последнего вымпела» - Вячеслав Коротин

Крейсерские отряды и русской, и японской эскадр пока укрылись за линиями своих броненосных кораблей – их время еще не пришло, сейчас разбираться между собой станут «большие дядьки».

Две колонны закованных в броню кораблей, ощетинившись орудиями, выкатывались на сближающиеся курсы.

Сейчас начнется главное! Это почувствовали все, кто имел возможность видеть противника, от адмиралов до матросов.

Первым загрохотал шестидюймовкой из каземата «Сикисима», «Орел» ответил секунд через двадцать. Еще пара минут, и корабли обеих линий перешли на беглый огонь: по японскому флагману били «Орел», «Бородино» и «Победа», «Пересвет» стрелял по «Якумо», отряд Ухтомского – по «Идзумо».

Японцы были верны себе и сосредоточили стрельбу по двум русским флагманам.

Спрашивается: Зачем броненосцу, идущему в эскадренное сражение, иметь заряженными минные аппараты? Кого он собирается атаковать торпедами?

Ответ: Положено!

В Цусимском сражении не случилось попаданий снарядов в эти самые аппараты. К счастью. Или к сожалению…

Потому что опять совершенно бесполезные в артиллерийском бою устройства на всех кораблях первого ранга были приведены в полную боевую готовность: полностью готовые к пуску мины находились в трубах и были готовы устремиться к борту вражеского корабля, как только позволит дистанция.

А «дистанция» не позволяла. И не собиралась позволять в обозримом будущем. Бой велся на расстоянии в тридцать кабельтовых – расстоянии втрое большем, чем имели дальность хода самодвижущиеся мины того времени. И это предельная дальность, не прицельная. Попасть миной с расстояния в одну милю по движущейся мишени – нечто из области фантастики. А реальный артиллерийский бой, повторюсь, велся на дистанции не менее двух с половиной.

Единственное оправдание присутствия минных аппаратов на борту кораблей линии, это ситуация, когда ход практически потерян, почти все пушки повыбиты, а помочь некому…

Тогда возможность получить торпеду в борт – единственное, что удержит противника от соблазна подойти на пистолетную дистанцию и прикончить парой полновесных залпов тяжело раненный корабль.

Но ведь для этого можно зарядить аппарат и в последний момент. Так нет же: по традиции, родившейся еще во времена, когда таранный удар или даже абордаж считались вполне себе возможными приемами боя между броненосцами, корабли линии выходили в бой со снаряженными устройствами для стрельбы теми снарядами, что почти гарантированно неспособны нанести ущерб врагу.

Но традиции – штука весьма инертная: хоть на пупе извертись, доказывая бессмысленность «того» или «этого» в изменившейся, по сравнению с прошлым, реальности, – бесполезно. Пока не будут пролиты дополнительные кубометры крови, пока не сгорят из-за упертости представителей традиционализма дополнительные тысячи жизней, пока их самих, этих самых «представителей», не вышвырнут из нагретых филейными частями кресел, не изменится ничего…

Бой начинался вполне благоприятно для русских, что и неудивительно: против шести броненосных кораблей страны Ямато сражались восемь под Андреевским флагом, у японцев имелся только один броненосец, а у их противника – семь.

На этот раз Вирен решил не сосредоточивать огонь максимального количества стволов на флагмане противника, а распределил цели, чтобы чужие всплески не сбивали наводку другим кораблям: «Орел» и «Бородино» били по «Сикисиме», «Победа» по «Адзумо», «Пересвет» стрелял в «Якумо», а броненосцы Ухтомского выбрали в качестве цели соответствующий мателот отряда Симамуры. «Адмирал Нахимов» находился в самом хвосте колонны и мог задействовать только носовую восьмидюймовую башню по концевому крейсеру «Токива».

Того оставался верен себе и его отряды сосредоточили огонь на «Орле» и «Полтаве», несущих адмиральские флаги.

Флагманский броненосец русской эскадры достаточно стойко держал массированный артиллерийский удар трех кораблей противника, тем более он вместе с «Бородино» и сам успел здорово врезать по «Сикисиме» – на японском флагмане разгорелся пожар на юте, кормовая башня замолчала, несколько разрывов наблюдалось на всем протяжении борта. К тому же практически не обстреливаемые «Победа» и «Пересвет» без помех, спокойно и деловито били по второму и третьему мателотам отряда Того, что, естественно, сказывалось на интенсивности их огня.

– Ничего-ничего! – шептал про себя Вирен, слегка морщась при каждом новом попадании в «Орла». – Тебе похуже приходится – горишь, голубчик, горишь! Еще полчаса-час такого боя, и пускать тебе пузыри, ваше японское превосходительство. Только бы продержаться!

Поступали доклады о повреждениях: на шканцах пожар, левая средняя башня разбита прямым попаданием и не может быть отремонтирована в обозримое время, пробита кормовая труба… Терпимо. В бою не без повреждений.

Ход держим? – Держим!

Артиллерия в порядке? – В основном – да!

Так что все идет очень неплохо…

Как будто невидимый великан врезал кулаком в подвздошину русского броненосца. Корабль практически подбросило на волнах. Мало кто устоял на ногах в боевой рубке, в остальных помещениях корабля тоже: кого-то бросило просто на борт или переборку, кого-то вынесло вообще за борт, кто-то влетел в движущиеся части судовых машин или приложился к пышущим огнем топкам…

Каких только курьезных попаданий не бывает: случается, что снаряд чуть ли не влетает в канал ствола пушки противника[6], а в данном случае японский восьмидюймовый гостинец угодил непосредственно в заряженный минный аппарат «Орла».

Удар. Стовосьмикилограммовый снаряд ударил практически в снаряженный взрыватель мины, находившийся в ней пироксилин немедленно возмутился столь неделикатным с собой обращением и превратился в раскаленное облако стремительно расширяющихся газов. Минеров, находившихся рядом, разнесло в атомы, вспыхнуло все, что могло гореть, переборки вынесло взрывом, и пожар весело рванул дальше по коридорам, весело пожирая всю органику, вплоть до краски на стенах.

Морская вода немедленно ворвалась в образованную взрывом пробоину и стала, как и положено любой жидкости, занимать весь объем предложенного «сосуда»…

– Крен восемь градусов на левый борт!

– Затопить два отсека правого борта! – немедленно отреагировал Шведе. – Лево руля!

Чтобы хоть на время спрямить крен, «Орел» выкатился из строя в сторону вражеского кильватера и пошел, принимая снаряды, предназначенные другим броненосцам. Еще и мешая им стрелять.

Японцы не преминули воспользоваться сложившейся ситуацией и дружно перенесли огонь всей линии на раненого гиганта. Даже «Токива» из конца кильватера попытался дотянуться своими выстрелами до русского флагмана.