Книга Меченные злом - Виталий Гладкий

Леха вовсе не боялся, что Виолетта может обнаружить его "сокровище", – кладовая была настолько захламлена всякой всячиной, что для ее инвентаризации понадобилась бы, по меньшей мере, неделя.

Саюшкин шел в притон наркоманов. Это был акт отчаяния, нежели хорошо продуманная акция. Тех денег, что он взял с собой, ему хватило ровно на двое суток. Жужа, как он и предполагал, сразу же засунула свою загребущую руку в его карман. Она сделала реквизицию настолько непринужденно и мило, что Леха в этот момент лишь наивно хлопал ресницами и глупо хихикал.

Впрочем, он и не сожалел о деньгах – за крышу, притом такую комфортабельную, все равно нужно платить. Саюшкин ни в коей мере не льстил себе мыслью, что оплатой способны послужить его мужские достоинства. Чего-чего, а такого добра Виолетта могла найти сколько угодно, в любое время дня и ночи. При этом получая немалые дивиденды.

Леха был ей благодарен уже за то, что она пока не привела какого-нибудь гостя. Или целую компанию. Он только очень сомневался, что такая идиллия продлится хотя бы пару недель. Но как бы там ни было, а деньги все равно нужны. Иначе Жужа может показать ему на порог уже завтра или послезавтра.

Квартира на Заводской напоминала кадр из фильма ужасов. Ободранные стены, старая, никуда не годная мебель, заплеванный, давно немытый пол, пыльные занавески на тусклых окнах и кухня с закопченной посудой, в которой варили наркотическое зелье для уколов, навевали грустные мысли. Тут жила семья Косичкиных. Раньше их было пятеро, а теперь остались только муж и жена, наркоманы со стажем. Трех детей возрастом от двух до семи лет по суду забрали в приют, лишив старших Косичкиных родительских прав.

Квартира была не заперта. Постучав (звонок был оборван) и не получив никакого ответа, Саюшкин решительно отворил дверь и зашел внутрь.

Хозяин квартиры, которого звали Гера, сидел у кухонного стола и качался, словно китайский болванчик. По его полубезумному взгляду Леха понял, что он накумарился под завязку и сейчас ловит кайф. Тонька, его половина, выглядела несколько живее. Она как раз что-то стряпала, – похоже, суп – помешивая варево в кастрюле деревянной поварешкой.

– Алик… – сказала она, глядя на него ничего не выражающим взглядом.

У Костиковых вор числился Аликом. Он познакомился с ними очень давно, когда вместе с Герой, который уже жил с Тонькой в гражданском браке, поступал учиться в институт.

– Народ скоро подвалит? – деловито спросил Саюшкин, не считая нужным поздороваться и объяснить цель своего прихода.

Впрочем, он знал, что Тоньке его объяснения до лампочки. Она жила в своем внутреннем мире, лишь изредка соприкасаясь с действительностью. Как сегодня, когда взялась за стряпню. Что поделаешь, одними наркотиками сыт не будешь.

И Гера, и Тонька представляли собой законченные образчики пропащих людей. Леха даже удивлялся, как им удалось не сыграть в ящик такое длительное время. Наверное, Косичкины сохранились благодаря своим "принципам" – они не принимали тяжелые наркотики. А однажды у Геры с Антониной был период, когда их послали на принудительное лечение. За полгода им удалось отдохнуть и восстановить силы, но потом все покатилось по той же колее.

– Скоро… – ответила Тонька и с жалкой улыбкой погладила заметно округлившийся живот. – У нас мальчик будет…

– Зачем?! – не сдержался от эмоций Саюшкин. – Вы что, бля, совсем поехали!? Троих уже забрали в детдом, а вы все туда же.

– Этого не отдадим! – Сумасшествие вдруг искрой пробилось из ее пустых глаз и спряталось под тусклой пеленой внезапного безразличия. – Нет, не отдадим…

– Да ну вас!.. – махнув рукой, Леха направился к кухонному окну.

Внизу виднелся грязный двор, чахлые деревья и чуть поодаль – заводские трубы, извергающие клубы желтого дыма, который был так тяжел, что почти не поднимался вверх, а сразу же ложился на серую пыльную землю. Отвратительная картина… Саюшкин с раздражением отошел от окна и поискал, где можно приткнуться.

Табурет был таким хлипким, что Леха сидел на нем будто исполнял цирковой номер. Но выбирать было не из чего, и Саюшкин, изображая вошь на кончике иглы, терпеливо ждал "гостей" – группу наркоманов, обычно собирающихся на квартире Косичкиных, чтобы ширнуться и потусоваться вдали от подстерегающих и осуждающих глаз. Гера все так же безмолвно качался туда-сюда, а Тонька, глядя куда-то в пространство прямо перед собой, механически орудовала поварешкой.

Толпа привалила в половине одиннадцатого. Толпа, конечно, сильно сказано, но и шесть человек в малогабаритной двухкомнатной квартире вместе с хозяевами и Саюшкиным представляли собой достаточно внушительный коллектив, враз заполнивший все свободное пространство. Почти все пришедшие, не в пример Косичкиным, были хорошо (а некоторые и богато) одеты, вели себя раскованно и непринужденно. Чувствовалось, что они в этом притоне свои, завсегдатаи.

Леху не стеснялись. Его знали как приятеля семьи Косичкиных и надежного малого, который нигде и никому не скажет лишнего.

Он не стал долго разводить трали-вали. Ему была неприятна эта компания, резко отличающаяся от воровской шоблы. Естественно, там тоже хватало всякого дерьма, но и речи были более складными, и лица живее, и веселье получалось другим, более естественным, пусть и по пьянке, но не из-за употребления разной дряни.

Саюшкин отвел в сторону Бабулю, длинного и худосочного, как глист, парня и спросил напрямик:

– Доза нужна?

– Ну. А что, есть?

– Зачем бы я спрашивал?

– Покажь, – потребовал Бабуля, тревожно оглядываясь.

– А у тебя башли имеются?

– Обижаешь…

– Тогда прикрой дверь. Нормально… А теперь смотри…

Леха достал из внутреннего кармана крохотный пластиковый пакетик и протянул Бабуле.

Тот жадно схватил его трясущимися руками, открыл и макнул туда палец. Который тут же и облизал. Нездоровое блаженство, разлившееся по бледному лицу Бабули, лучше всякого индикатора показало, что товар вполне на уровне.

– Берешь? – спросил Саюшкин, от нетерпения притопывая. – Товар высшего сорта.

Он не зря обратился к Бабуле. Этот длинный хлыщ был сыном какого-то большого начальника, который мало зарабатывал, но много брал, а потому деньги у его единственного отпрыска водились.

– Сколько? – тихо каркнул Бабуля, вперив в Саюшкина тревожный болезненный взгляд.

Леха быстро назвал цену, отчаянно боясь продешевить.

– Я не о том… – Бабуля с опаской посмотрел на неплотно прикрытую дверь спальни, где они уединились. – Цена устраивает. Сколько у тебя доз?

Саюшкин немного заколебался, но все же ответил честно. На всякий случай он взял с собой десять пакетиков, хотя и надеялся для начала продать не более двух-трех. Но ему просто повезло – новый "контингент" притона Косичкиных был упакован по высшему разряду. Раньше, насколько помнилось вору, сюда являлись сущие доходяги; похоже, многие из них уже нашли иное пристанище – вечное.