Книга Дитя мрака - Берге Хелльстрем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дым наступал со всех четырех сторон.
Эверт Гренс всем телом прижимался к земле. Нога болела, когда он подтягивал ее под себя. Четверо полицейских были где-то позади, он не видел их, но слышал, как они ползут по полу туннеля.
Им надо наверх, во что бы то ни стало.
Через несколько метров обнаружился боковой коридор. Они подползли туда, стали на ноги и побежали, не тратя времени на соблюдение требований безопасности, согласованных на инструктаже.
Бежали, пока вновь не наткнулись на дымовую стену.
Они подождали несколько минут, пока не убедились, что в узком соединительном коридоре никого нет. Янника быстро поняла то, что Лео давно знал: столы, стулья и стеллажи в этой комнате принадлежали школе. Стоило пошевелиться, как вокруг поднимались тучи пыли, и оба они не один раз чихнули, раздвигая преграды и пробираясь к двери. В коридоре было темно, хотя гораздо светлее, чем в туннелях, так что они погасили свои лампы и шмыгнули к видневшейся поодаль лестнице.
Лео двигался очень уверенно, он бывал здесь много раз.
Она следовала за ним, дрожь вмиг прекратилась, она чувствовала себя защищенной, полагалась на него, всегда могла за ним спрятаться.
Они бродили по большому, пустому, темному зданию, тихонько поднялись на два этажа вверх, из нижнего подвала на первый этаж.
Лео взял ее за плечо, осторожно повел к двум окнам с видом на школьный двор и небольшой переулок и показал на дым, поднимавшийся от асфальта.
Мы мечемся, как крысы в темноте.
Эверт Гренс, злой, напуганный, взмахнул рукой, показывая на дымовые стены:
— Этими окаянными кострами они помогают убийце.
Комиссар понимал, что они проиграли, что находятся в смертельной опасности и должны за несколько минут отыскать выход. Он опять взмахнул рукой, когда ближайший к нему полицейский показал на выемку в потолке.
Выход.
Лестница над головой вмонтирована в узкую круглую цементную трубу.
Гренс подпрыгнул, вытянув руки, уцепился за нижнюю ступеньку и стал подтягивать вверх свое грузное тело, а двое полицейских старались приподнять его. Тяжело дыша, он продвигался в узком пространстве, опираясь на скользкие металлические скобы, грудь свело судорогой, но он уже одолел пять-шесть метров, когда послышался резкий звук.
Короткий хлопок пистолетного выстрела.
Единственный выстрел.
Из полицейского оружия.
Он замер. Надо вернуться. Надо опять спуститься вниз.
Нащупав ногой нижнюю ступеньку, он почувствовал какую-то помеху. Обернулся и увидел, что следом за ним, отчаянно кашляя, поднимается один из полицейских, а внизу наползает иссиня-черный дым.
Назад уже не повернешь.
Лео по-прежнему держал ее за плечо, он был возбужден и улыбался, нервно потирая ладонью подбородок. Они ждали у большого окна Фридхемской школы, свет уличных фонарей красиво играл на снегу. Школьный двор был пуст, жилые дома вокруг без признаков жизни.
Внезапно крышка одного из канализационных колодцев посреди асфальта сдвинулась, оттуда повалил густой дым, заполонивший чуть не весь двор.
Мужчина в форме и белой каске выбрался наружу, дым повалил еще гуще, затем вылезли трое людей. Все они, кашляя, стащили с себя каски и сели прямо на тротуар, а вокруг уже толпились любопытные, хотели посмотреть, что за чернота ползет из дыры в земле, и гардины на окнах колыхались, двигались — встревоженные жильцы тоже пытались понять, что происходит.
В большой церкви становится холодно, зима проникает внутрь, вместе с вечерним мраком снаружи крепчает мороз.
Несколько минут назад девочка обернулась.
Ей нельзя там оставаться.
Фраза, повторенная дважды.
Сильвия слышит ее дыхание. Глубокие вздохи, которые словно бы учащаются, становятся все возбужденнее.
Слова так и витают в пространстве между ними.
Это не начало диалога. И даже не попытка общения. Скорее она обронила свою фразу, ни к кому не обращаясь, чтобы сказанное растаяло в воздухе.
Обе сидят молча.
Она по-прежнему ждет. Другого способа нет.
Она не хочет пугать ее, просто сидит рядом, показывая, что никуда не уйдет, сколько бы ни длилось молчание, она знает, так надо, ведь как-никак сама была одной из них.
Руки девочки, по-прежнему напряженные, суставы белые, будто она готова драться, или бежать, или просто разбиться вдребезги.
Сестра милосердия берет стаканчик с соком, который стоит перед ними на деревянной полочке, где обычно лежат раскрытая Библия и Псалтырь. Пьет предназначенное для девочки. Напиток тепловатый, чуть забродивший и не особенно вкусный, но все-таки еще немножко сближает.
— Кому нельзя оставаться?
Голос у Сильвии тихий, дружелюбный. Она снова тянется за стаканчиком, снова пьет. Потом впервые бросает взгляд на девочку.
Такая юная, такая хрупкая.
Лица она пока не видит, но видит то, что пытался описать взволнованный Джордж: грязную красную куртку, тонкую юбку, двое штанов разной длины, слой сажи.
Вдобавок сильный запах — девочка бездомная, и давно. Тем не менее Сильвия уверена, что никогда раньше ее не видела. Ее работа — встречаться с ними, однако эта девочка никогда не слонялась в центре Стокгольма — ни возле церкви, ни на площади Сергельсторг, ни в окрестностях Дроттнинггатан и Центрального вокзала.
Она из какой-то другой части города.
А может, из другой части страны.
Пассивная, растерянная. Не совсем отрешенная, но почти. Вроде как в шоке. Возраст — меньше восемнадцати. Сестра милосердия понимает, выбора нет, придется связаться с ведомством по делам несовершеннолетних. Необщительная девочка нуждается в опеке.
Шаги по каменному полу, Сильвия краем глаза видит священника — молодой, недавно назначенный, он пытается поймать ее взгляд: нужна ли помощь? Сильвия качает головой: спасибо, не сейчас. Хрупкий контакт нарушать нельзя, не сейчас.
Деревянная скамья слегка вибрирует. Дыхание девочки все учащается, она едва не захлебывается, и Сильвия протягивает руку, мягко кладет ее на худенькое плечо.
Девочка вздрагивает, как от удара, сжимается в комок, дрожь не утихает.
Сильвия не убирает руку, повторяет вопрос:
— Кому?
Куртка холодная, рукав у плеча протерт чуть не до дыр.
— Кому нельзя оставаться?
За открытым окном полицейского управления густеет мрак. Высунувшись наружу, Эверт Гренс услышал негромкий бой часов Кунгсхольмской церкви, ветер донес два коротких удара за несколько сотен метров. Должно быть, половина девятого.
