Книга Пурпурные реки - Жан-Кристоф Гранже

– Послушай, я только спрашиваю, можно ли было определить пол ребенка.

– Ну откуда мне знать, я же не врач. Но, честно говоря, не думаю. Там было сплошное месиво. – И он провел рукой по лицу. – Что тебе объяснять, парень... Я тут кручусь уже двадцать пять лет, всякого навидался. И каждый раз сплошной ужас... Будто дьявол какой сидит там, под нами, и изничтожает род людской, одного за другим, одного за другим!..

Карим понял, что состояние тела позволило матери скрыть правду и похоронить ее вместе с ребенком. Но зачем? Неужели она чего-то опасалась и после смерти дочери?

Лейтенант снова порылся в папке и обнаружил фотографии, сделанные на месте катастрофы. Кровь. Искореженное железо. Фрагменты тела среди обломков кузова. Он быстро вернул их на место, у него не было сил смотреть на это. Дальше ему попались свидетельство о смерти и описание трупа, сделанное медиками: в нем не содержалось никаких конкретных деталей.

Карим прислонился к стене, борясь с головокружением. Потом взглянул на часы. Что ж, ему удалось убить эти два часа.

Но и они, в свою очередь, убили его.

Собравшись с силами, он бросил последний взгляд на страницы досье. На специальной карточке были сделаны синей краской отпечатки пальцев. Он несколько секунд смотрел на них, потом спросил:

– Это его отпечатки?

– Что ты имеешь в виду?

– Это отпечатки ребенка?

– Странный вопрос. Ну конечно его. Я сам держал краску. Останки лежали в чехле. Врач достал оттуда руку, маленькую детскую ручку, всю в крови, и приложил пальцы к бумаге. Черт подери! Они так торопились скорее покончить с этим. Слушай, мне до сих пор снятся все эти ужасы, ей-богу!

Карим сунул папку за пазуху.

– О'кей. Я ее забираю.

– Ладно, как хочешь. Удачи тебе.

Лейтенант с трудом оторвался от стены. Он был оглушен, перед глазами плясали огненные искры. Когда он вышел на крыльцо, сторож крикнул ему вдогонку:

– Эй, поберегись!

Карим обернулся. Старик глядел на него с порога, придерживая плечом застекленную дверь. Льющийся сзади золотистый свет делал его силуэт массивным и мрачным.

– Что? – переспросил сыщик.

– Я говорю: побереги себя. И никогда не принимай кого-то другого за собственную тень. Карим попытался улыбнуться.

– Это почему?

Старик натянул на лицо шерстяную маску.

– Да потому, что я вижу, я чую: ты ходишь среди мертвецов.

35

– И чего только я не делаю для вас, лейтенант! Я связалась с одним коллегой из отдела образования...

Голос директрисы звучал игриво и возбужденно. Карим позвонил ей с дороги.

– И что же вы нашли?

– Полное досье Фабьенн Эро, урожденной Паско. Но, увы, мы снова в тупике. После двух лет, проведенных в Сарзаке, эта женщина исчезла. Она больше нигде не преподавала.

– И нет никакой возможности узнать, куда она переехала?

– К сожалению, нет. Похоже, в тот год она не стала продлевать свой контракт с Министерством образования. Просто взяла да исчезла. И больше о ней никаких сведений нет.

Карим находился в каком-то поселке в окрестностях Сета. Сквозь стекло кабины он видел припаркованные машины, ярко блестевшие в свете фонарей. Слова директрисы не удивили его. Фабьенн Паско исчезла вместе со своей тайной. Со своей трагедией, И со своими демонами.

– А откуда эта женщина приехала в Сарзак?

– Из Гернона, университетского городка в департаменте Изер, близ Гренобля. Там она преподавала всего несколько месяцев. А до этого заведовала маленькой начальной школой в Таверле – деревушке в горах Пельву, неподалеку от Гернона.

– Есть ли в деле какие-нибудь биографические данные?

Директриса начала монотонно читать:

– Фабьенн Паско, родилась в сорок пятом году в Коривье, в долине Изера. В семидесятом году вступила в брак с Сильвеном Эро; в том же году получила первую премию на конкурсе пианистов в Гренобле... Вообще-то, знаете, с такими данными она могла бы преподавать и в высшем учебном...

– Продолжайте, пожалуйста!

– В семьдесят втором году поступила в пединститут. Два года спустя устраивается на работу в начальную школу Таверле, там же, в Изере, где и преподает в течение шести лет. В восьмидесятом году школа закрывается, так как из Таверле провели новую дорогу в соседнюю деревню, где школа была намного больше и дети могли посещать ее даже в зимнее время. Тогда Фабьенн перебирается в Гернон. Ей повезло – это всего в пятидесяти километрах от Таверле. И главное – этот городок славится среди преподавателей как центр интеллектуальной жизни и очень приятное во всех отношениях место.

– Вы сказали, что она вдова; когда умер ее муж?

– Не торопитесь, молодой человек, я как раз подхожу к этому! В восьмидесятом году, будучи в Герноне, Фабьенн носит фамилию своего супруга – значит, в это время у нее все благополучно. Но шесть месяцев спустя, в Сарзаке, она представляется вдовой. Следовательно, муж умер в период их пребывания в Герноне.

– В вашем досье ничего о нем не сказано? Его возраст? Его профессия?

– Лейтенант, это все же Министерство народного образования, а не детективное агентство!

Карим вздохнул.

– Вы правы. Продолжайте.

– Вскоре после приезда в Гернон она написала заявление о переводе. В любое место, лишь бы подальше от этого города. Как странно, правда? Ей сразу же предложили работу в Сарзаке. Ничего удивительного: на наши «чудные» места охотников нет!.. В Сарзаке она вновь взяла себе девичью фамилию. Видимо, решила оборвать все нити, связывающие ее с прошлым.

– Вы еще не рассказали о ее ребенке.

– Да, в самом деле, у нее был ребенок, девочка. Родилась в семьдесят втором году.

– Так и написано?

– Ну... да.

– И какое имя там указано?

– Жюдит Эро. Но в Сарзаке об этом никто не знал.

Каждое слово директрисы подтверждало гипотезу Карима. Он продолжал расспросы:

– Удалось ли вам поговорить с людьми, знавшими ее по Сарзаку?

– Да. Я разыскала бывшую директрису школы Матильду Сарман. Она хорошо помнит Фабьенн. По ее словам, та была довольно странной женщиной. Скрытная, нелюдимая. Очень красивая. И очень сильная физически. Высокая, метр восемьдесят. Широченные плечи. Она часто играла на фортепиано. Играла прекрасно, просто виртуозно. Я повторяю вам то, что услышала от Матильды...

– Фабьенн Паско жила в Сарзаке одна?

– Матильда говорит, что одна. Поселилась в какой-то глуши, километрах в десяти от города...

– И никто не знает, отчего она так внезапно покинула Сарзак?