Книга «Попаданец» Сталин. Вождь танкистов из будущего - Анатолий Логинов

27 июня 1942 г. Москва. Кремль.

Кабинет т. Сталина.

Тов. Сталин

– …Таким образом, несмотря на то, что обстановка остается сложной, можно констатировать, что за истекшие сутки наши войска сумели остановить наступление противника. В качестве трофеев захвачены два новейших германских танка, один из которых полностью в исправном состоянии. Танки отправлены для изучения в Кубинку.

Что-то новенькое. Неужели немцы уже построили «Тигры», или это какие-то другие машины? Прохожу вдоль столов, стараясь не терять из вида расстеленные на столе карты. Интересное положение на фронте складывается. Немцы опять пытаются на всех трех направлениях наступать, или остальные наступления отвлекающие?

– Хорошо, товарищ Василевский. Новейшие танки… Значит ли это, что немцы твердо решили наступать на юге? Что скажет товарищ Берия?

– По нашим данным, так и есть, товарищ Сталин. Сведения подтверждает как агентурная разведка, так и органы «Смерш». Немцы перебросили на юг большую часть резервов, а их шпионская сеть на юге активизирована.

Уточняю:

– Это интересно. То есть немцы решили получить украинский хлеб, уголь и сталь для дальнейшего ведения войны?

– Товарищ Сталин, по нашим сведениям, они планируют прорыв к Волге и на Кавказ. Хотят отрезать нас от нефти и южного ленд-лиза.

Обсуждение возможных вариантов действий немецко-фашистских войск и наших ответов на них затянулось. Наконец все было решено, и я, вновь прогуливаясь по кабинету, раскуриваю свою любимую трубку. Внезапно останавливаюсь за стулом, на котором сидит Берия, и спрашиваю, глядя на Василевского:

– А как наши танки показали себя в бою против немецких?

– Плохо, товарищ Сталин, – отвечает, вставая, Василевский. – Тяжелые танки противника смогли уничтожить вдвое больше наших новейших КВ-15, и только умелое использование танков КВ-2с позволило уничтожить три из пяти участвовавших в бою немецко-фашистских танков. Два танка, как я уже докладывал, захвачены, причем один в исправном состоянии.

– Это хорошо. Кто конкретно отличился в бою?

– Товарищ Сталин, в бою участвовали подразделения Первой гвардейской тяжелой танковой бригады гвардии полковника Мельниченко.

– Мельниченко? Это командир тяжелой танковой бригады, который отличился в боях против Гудериана, командуя подвижным отрядом армии, фактически сводным механизированным корпусом? – Делаю вид, что не помню одного из основных фигурантов «Припяти».

– Так точно, товарищ Сталин!

– Героя он получил за это, если я не ошибаюсь?

– Да, товарищ Сталин, – подтверждает Лаврентий, опередив Василевского.

– А почему тогда он до сих пор не командует корпусом? – Валять ваньку, так уж до конца. Как будто мне неизвестно, что у него никого из знакомых «наверху» нет, а вот завистников и даже врагов вполне хватает.

– Есть неясности в его биографии, товарищ Сталин. Кроме того, он и его окружение находятся на контроле, товарищ Сталин, – опять Лаврентий пришел на выручку Василевскому. Великолепно помнивший, что Хозяин о деле «Припять» осведомлен и, значит, эти вопросы задает лишь для уточнения какого-то собственного решения, Лаврентий решил мне подыграть.

– Не понял? – прищурившись, я оглядел присутствующих начинающими поблескивать желтыми тигриными глазами, отчего все, на кого падал взгляд, невольно съеживались. – Он что, плохо воюэт?

– Нет, товарищ Сталин, хорошо, но… – начал Василевский.

– Он что, не справляется с корпусом?

– Справляется, т-товарищ Сталин. – Василевский выглядел уже менее уверенным.

– И, как я помню из ваших докладов, импровизированным. Как вы думаете, если дать ему штатный корпус, он будет воевать лучше?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Тогда Ставка считает, что надо так и поступить.

– Но, товарищ Сталин, у нас нет свободных корпусов…

– Тогда надо сформировать новый, присвоив ему название Третьего гвардейского механизированного корпуса, вместо разбитого под Киевом.

Через пятнадцать минут заседание Ставки заканчивается, и все встают, собирая бумаги. Все, кроме меня. Делаю вид, что полностью поглощен чисткой трубки, дожидаясь, пока Берия начинает подниматься из-за стола.

– А вас, товарищ Берия, я попрошу остаться.

Едва все выходят из кабинета, как я перехожу на грузинский. Обсуждаем расследование дела о попаданцах. Все-таки чувствуется иная эпоха и отсутствие фантастических произведений на эту тему. Лаврентий и его сотрудники даже не подозревают истину, судя по докладам. Пока они отрабатывают десяток версий. Поддакиваю, когда он начинает рассуждать о возможном английском варианте, создавая у наркома впечатление, что сам склоняюсь к этому. Приходится маскироваться, а то Лаврентий, кажется, что-то подозревает. Очень уж при некоторых моих указаниях глаза у него такие… спокойно-отрешенные становятся. Причем он старается в этот момент от моих взглядов укрыться. Так что немного маскировки не помешает. Лаврентий, при всей его преданности, вполне способен и меня начать разрабатывать, если что-то заподозрит, поэтому не будем его лишний раз беспокоить.

6 июля 1942 г. Район Воронежа.

439-й истребительный авиаполк ПВО.

Николай Козлов

Получив от разведки сведения, что люфтваффе готовят массированный налет на станцию и оборонительные порядки защищающих Воронеж войск, командир полка собрал командиров эскадрилий и поставил задачу быть в полной боевой к восьми часам.

К указанному времени все летчики сидели в кабинах, включив рации на прием. Сидел в кабине и командир третьей эскадрильи Николай Козлов, привычно выжидая команды. Все спланировано заранее, его шестерка идет в верхнем эшелоне, а звено Баренберга – в нижнем, с задачей связать боем прикрытие. Остается только ждать…

Взлетают первая и вторая эскадрильи, которые ведет сам командир полка. Но третья пока сидит на земле. Недолго – едва взлетевшие самолеты скрываются за горизонтом, поступает команда на взлет третьей.

– От винта! – Разбег, взлет, набор высоты, курс на запад… В небесно-голубой дали видна приближающаяся группа самолетов. Николай, присмотревшись, насчитывает до полусотни «лаптежников», прикрытых не менее чем двумя звеньями «Мессершмиттов».

– Странник Нику. По плану. Худые твои. Прием.

– Ник Страннику. Понял. Атакую.

Баренберг и его звено в пологом пикировании атакуют не заметивших их фрицев. Андрей – опытный летчик, и за его действия Козлов спокоен.

– Двойки, атака!

Шестерка, ведомая Николаем, пикирует на строй из пяти девяток «Юнкерсов». Время, как всегда в такой момент, словно размазалось, потекло ленивым потоком. Кажется, если вглядеться внимательнее, то успеешь уловить каждый оборот винта. Но отвлекаться некогда, летчик ловит в прицел ведущего первой девятки. Заметивший атаку немец пытается резко уйти в пикирование, но расстояние неумолимо поглощается несущимся МиГом. Вот уже кабина «лаптежника» заняла весь прицел. Немец еще пытается ускользнуть. Поздно! Николай жмет на гашетку. Видны уже перекошенные лица пилота и что-то орущего стрелка. Трассеры мелькают в воздухе, но следить, попал или нет, некогда, резко потянув ручку на себя, Козлов выходит из пике. Воздух противится, не пускает тяжелую, больше трех тонн весом, машину. Ему помогает инерция, от перегрузки темнеет в глазах. Наконец самолет становится практически на дыбы. Перейдя в набор высоты, Николай осматривается. Ведомые повторяют его маневр, тоже набирая высоту. «Лаптежники» развалили строй. Одна, самая упорная девятка фрицев встала в оборонительный круг, от которого уже тянутся в сторону истребителей первые очереди самых неопытных и нетерпеливых стрелков. Но куда там, расстояние, которое до этого непрерывно сокращалось, теперь столь же неумолимо увеличивается, и трассеры их пукалок пехотного калибра бессильно исчезают в воздухе. «Надо атаковать, пока не опомнились», – решает Николай.