Книга Лекарство для покойника - Фридрих Незнанский

Турецкий смотрел на него какое-то время непонимающим взглядом, потом спохватился:

– Варшава! Улица Маршалковская. И тоже стреляли из «калашей». Ну что за черт?! Как только у нас появляется зацепка, тут же ее кто-то обрывает. Вернее, расстреливает.

– Что это значит? – спросил непроинформированный Солонин.

– Вообще-то, Виктор, это по твоей части, – признал Меркулов. – Европейский терроризм. Надо было прислать тебе бюллетень.

– Костя, – спросил Турецкий. – А поляки что-нибудь выяснили насчет машины, из которой расстреливали «Духов»? Кажется, там проезжал синий «рено-меган»?

– Да. Машина была угнана. Так что никаких концов. Посмотрим, что будет с этим «ленд ровером».

– А позвоню-ка я Грязнову, – задумчиво сказал Турецкий. – Авось что-нибудь подскажет старая ищейка.

– Ты, Саша, вечно преувеличиваешь его возможности, – покрутил носом Солонин. – Он, конечно, классный сыщик, но ведь он еще понятия не имеет о том, что произошло.

– Ладно, поглядим. – И Турецкий отошел в сторону с мобильным телефоном.

Грязнов. Москва. 4 сентября, 22.30

Вячеслав Иванович не поленился, приехал сам. Да еще и не один. На заднем сиденье его видавшей виды «Нивы» были опер Чуйков и некий мужчина, которого ни Солонин, ни Турецкий, ни Меркулов никогда прежде не видели.

– Знакомьтесь, – представил его Грязнов. – Серафимович Константин Семенович.

– Писатель, что ли? – не удержался Турецкий.

– Это ты писатель, а он – ни в какую. Оперу моему, – Грязнов кивнул на Чуйкова, – ничего писать не хочет. А ведь это из его джипа вашего Кадуева порешили. Тихо, тихо! – предупредил Грязнов, заметив невольное движение Солонина. – У Константина Семеновича стопроцентное алиби, его в машине не было. И вообще она – вроде уже не его машина. Сегодня утром он ее подарил каким-то китайцам. В знак вечной дружбы великих народов. Русский и китаец – братья навек. А сам он – вполне мирный человек, хозяин гастронома в Свиблове.

– Китайцам подарил?! – подпрыгнул Солонин. – Ну конечно! Это уже второе дело на их совести. Сперва – Нонну Алешину, теперь – Кадуева. Вячеслав Иваныч, а чего это он у вас за живот все держится?

– Китаезы ему надпись на животе оставили. Ножичком.

Все с сочувствием посмотрели на Серафимовича.

– Какую? – спросил Меркулов.

– «Невозвратимый агент». Я уже выяснил, что это значит. Это термин китайского философа Сунь Цзы.

– 400 год до нашей эры, – припомнил Солонин.

– Точно. Сунь Цзы написал книгу «Искусство войны». Там в главе «Использование тайных агентов» есть и такой вариант – «незвозвратимыми» он называет таких агентов, через которых противнику доставляется ложная информация. Сунь Цзы считает их невозвратимыми, потому что противник, вероятно, убьет их, когда обнаружит, что полученная от них информация была ложной.

– Я хочу изменить свои показания, – заявил Серафимович, – они были даны в состоянии ранения.

– Иди ты, – весело удивился Грязнов. – А сейчас ты в каком состоянии?

– Хочу изменить показания, – не обращая внимания, повторил Серафимович. – Машину у меня угнали. Сегодня утром, на углу Енисейской и Чичерина.

Призер. Москва. 5 сентября, 20.10

Призер пил сутки кряду и не спал ни минуты. Железное спортивное здоровье до сих пор позволяло. Слегка протрезвев, он решил отправиться в «Селену», где работала незабвенная подруга, и там продолжить.

Верные телохранители Али-Баба и Шумахер прекрасно понимали шефа. Никого к нему в эти дни не пускали и сами отвечали на звонки.

Дела группировки шли нормально, и двухдневный запой ее руководителя, грозивший перерасти в более продолжительный, не был страшен. Все выглядело бы вообще примерно так, как если бы Призер укатил на недельку на Багамы. Такое случалось и раньше. От этого общее дело не страдало. Поэтому правая рука и секретарь шефа Али-Баба смело взял на себя разрешение текущих проблем.

Накануне они с Шумахером, прихватив еще двух бойцов, потрясли маленького китайца, торговавшего медикаментами в гастрономе на их территории. Вызвали его из киоска, посадили к себе в машину и надавали щелбанов, объяснив, что нехорошо без спроса своевольничать в чужих джунглях. Потом вместе вернулись, в качестве аванса первого взноса выгребли кассу, забрали еще кое-что и, ласково пригрозив на будущее, распрощались. Не забыли, кстати, открыто намекнуть, что его бизнес им не по душе, и посоветовали от греха подальше свернуться в ближайшее время.

Китаец, как показалось, все понял. Кивал и потирал ушибленный лоб. С сознанием полного превосходства и победы «бабушкинцы» закончили рабочий день.

Сегодня Али-Баба и Шумахер единодушно решили, что у шефа последний запойный день. Коль он решил выбраться наконец из дома, значит, душевно пошел на поправку. Напьется в доме моделей с кутюрье Мишуниным и назавтра будет готов к труду и обороне. Такое опять же и раньше случалось, но редко. Призер к спиртному был, по большому счету, равнодушен и не слишком одобрял тягу к нему своих подчиненных. Но если уж пил, то, как говорят, метко…

Шеф появился во всем черном, гладко выбритый, но заметно помятый и с нездоровым цветом лица, напоминающим застоявшуюся воду. Прошел к автомобилю и молча влез на заднее сиденье. В таком гробовом молчании они покинули загородную резиденцию и помчались в Москву.

Первым нарушил тишину Али-Баба, когда они проезжали мимо гастронома:

– Босс, я на минутку. Проверить одного новенького.

Призер, не размыкая губ, кивнул.

Али-Баба подмигнул Шумахеру и исчез в магазине. Вернулся через пять минут с какой-то коробкой.

– Это что? – равнодушно поинтересовался Шумахер.

– Подарок от желтокожих братьев. Задобрить хотят, – объяснил Али-Баба, укладывая коробку под ноги. – Да хрен им. Мести их отсюда надо, и побыстрее.

Призер ничего не сказал, разглядывал в окно проезжающие мимо машины.

Шумахер лихо вырулил и поддал газу. «БМВ» рванулся вперед и полетел в сторону центра. Пятница была наилучшим днем для подобного маневра. Жители столицы в канун выходных готовились к загородным поездкам на дачи, мотались по городу, завершая недельные дела, на своих авто. Многие уже отправлялись, пробиваясь из центра к кольцевой. Запруженность дорог транспортом позволяла двигаться со скоростью раненого кенгуру. И если бы не профессиональное водительское мастерство Шумахера, добирались бы полдня, не меньше. Он виртуозно маневрировал в скоплении автомобилей, внаглую обгонял и умудрялся проскочить на зеленый в самый последний момент.

– Глянь-ка, метется за нами от самого Садового кольца, а обойти не может, – Али-Баба обратил внимание товарища на вишневую «четверку», приклеившуюся сзади.

– «Лошадок» не хватит, – отозвался Шумахер и выкинул подрезной финт.