Книга Игра на опережение - Фридрих Незнанский

— Да, целых два. Пришлось обороняться от ее ревнивца… Но стрелял он первый. Заметь, кстати, время моего звонка на всякий случай.

— Ты сам ментов вызвал?

— Нет, соседи, через стенку слышал. Я только вам позвонил…

— Напрасно. Вызови сам ментов и «скорую». А я прямо сейчас подъеду к тебе с нашими ребятами. Адрес скажи, я запишу.

Рощин назвал адрес, после чего отключился и набрал ноль два, позвонив в милицию.

— Я капитан ФСБ Рощин. На меня только что было совершено нападение на квартире моей знакомой…

— Адрес? — спросила дежурная.

В ожидании, кто приедет первым, он еще раз осмотрелся. Потом поправил ее тело, осмотрел простыню, смахнул с нее на пол волоски и нитки. Использованные презервативы отнес в туалет и спустил в унитаз. Кажется, все.

Первым приехал сам Агеев, взяв с собой парочку плечистых молодых сотрудников своего отдела, все в штатском. Рощин открыл им дверь, еще не зная, кто именно. За дверью уже стояли и переговаривались соседи, которые сразу замолчали, увидев его.

— Капитан Рощин, сдайте оружие… — официально провозгласил Агеев так, чтобы все услышали. — А вас, граждане, прошу не мешать и заняться своими делами.

Михаил молча протянул начальнику свой «Макаров».

— Вот до чего доводит блядство в рабочее время! — негромко сказал Агеев, когда входная дверь закрылась. — Показывай, что тут у тебя… Никак ты, Миша, не остепенишься, уж сколько говорил, женись, наконец, что ли… Хотя ты из этих, и после женитьбы гулял бы по-черному, — махнул он рукой.

И замолчал, увидев мертвую Настю, лежавшую в луже крови.

— А хороша, — сказал он с сожалением. — И стерва, видно, каких мало. Таким мужиков изводить — ничего другого не надо! Я это по рту всегда вижу. Всегда, как с бабой знакомлюсь, сначала на рот смотрю. Если широкий, губастый, то не дай бог. Роковая женщина, как говорится. Мужики таких баб убивают, но чаще сами из-за них вешаются, спиваются или стреляются. Но все равно жаль.

— Присяжные разрыдаются, — усмехнулся Рощин. — Это суждение послужит мне смягчающим обстоятельством.

— Не бойся, в обиду не дадим, — заверил Агеев. — Только откровенно, не для протокола, ты хоть разок успел, а?

— Да какой там… — отмахнулся Рощин. — Не до этого было. Только к ней пришел. Вы же сами видите… — Он показал на смятые пули, застрявшие в бронежилете. — Даже пиджак снять не успел.

— Это хорошо. Сейчас как менты и «скорая» заявятся, так ты только с ними повежливее, — посоветовал начальник. — Не гоношись, не показывай, будто опасаешься, не митингуй. Покушение на сотрудника госбезопасности из-за бабы, не при исполнении, — это их компетенция. Сначала, сам знаешь, они будут только рады лишний раз наше ведомство уесть. Так что потерпи, а потом, если дело само не развалится, заберем его к себе.

Они подождали еще сколько-то минут, и наконец к дому подъехали менты — прямо с Петровки, с завыванием сирены, все как положено. Целая бригада, в составе которой были следователь, и врач, и эксперт-криминалист.

— Это я его застрелил, — сказал Рощин милицейскому следователю, кивнув на мертвого Севрюгу. — После того как он убил мою знакомую и успел дважды выстрелить в меня. Вот, видите два попадания в мой пиджак, и если бы не бронежилет…

И протянул следователю свою одежду.

— А вот это его пистолет. — Агеев кивнул на Рощина и протянул следователю «Макаров». — Он сотрудник ФСБ из Управления по борьбе с организованной преступностью. Я полковник Агеев, руководитель подразделения. С кем имею честь?

— Капитан Озеров, — представился следователь, молодой, тщедушный, в очках, строго взглянув на гэбистов.

— Долго вы, однако, добирались, товарищ капитан.

— Пробки, товарищ полковник.

— У всех пробки. Однако мы прибыли сразу, в отличие от вас.

— У нас, наверно, проблесковые фонари какие-то другие, — пояснил капитан Озеров. — Цвет не тот, потому, в отличие от вас, от нас никто не шарахается и дорогу не уступает.

— Сейчас все списывают на дорожные пробки, — пробурчал фээсбэшник, смерив дерзкого капитана запоминающим взглядом. Но тот и ухом не повел.

— Извините, товарищ полковник, но я бы просил посторонних удалиться.

— Вы что, не поняли, кто мы? — строго спросил Агеев и предъявил удостоверение. — Еще раз. Это наш сотрудник, на которого было совершено нападение. И он был вынужден застрелить нападавшего… Миша, предъяви свое…

Рощин протянул следователю удостоверение, тот внимательно осмотрел документы, сверил, повернув голову немного набок, фотографии с оригиналом.

— В данном случае мне все равно, кто вы и откуда! — сказал он, вернув удостоверение. — Обратитесь на Петровку к нашему руководству, если у вас есть претензии по процессуальным вопросам. А сейчас попрошу вас удалиться и не мешать нам работать.

— Миша, мы здесь рядом, — обернулся Агеев уже в дверях. — В машине тебя подождем.

— Ждать придется долго, — сказал милицейский следователь. — Ваш сотрудник будет задержан.

Он дождался, когда, гэбисты уйдут, после чего осмотрел вместе с врачом оба мертвых тела.

— Как это произошло? — спросил следователь после предварительного осмотра, когда они прошли в другую комнату.

— Она позвонила мне, просила приехать. Я освободился и сразу приехал, — стал объяснять Рощин.

— Вы всегда на свидание ходите в бронежилете? — спросил капитан Озеров, изучая бронежилет с застрявшими пулями.

— Только в этот раз, — усмехнулся Рощин шутке следователя. — Она мне говорила, что он ревнует и угрожает ее убить. И что у него есть оружие.

— Разденьтесь до пояса.

— Что? — Рощин приоткрыл рот. — Вы еще и врач?

— Нет, но наш врач должен вас осмотреть. Странно, что вы не понимаете, зачем я это делаю.

Когда Рощин оголился, врач внимательно осмотрел его синяки на груди. Даже потрогал:

— Здесь не больно?

— Немного, — кивнул Рощин. — Значит, ребра целы?

— Ладно, одевайтесь и расскажите более подробно, где и как это происходило?

И что-то записал в протокол.

— Я стоял здесь, разговаривал с ней, — показал Рощин. — Она лежала. И тут он ворвался, стал орать, стрелять…

— Все равно странно… Она голая лежала в постели, а вы стояли с ней рядом в пиджаке и бронежилете? — громким голосом задал неприятный вопрос милицейский следователь Озеров, сделав запись в своем бланке.

— Да, лежала, как лежит сейчас. Она плохо себя чувствовала. Потом ворвался этот самый…

— Вы его раньше знали? — Следователь поднял голову от своих записей.

— Понятия не имею. Первый раз его вижу.