Книга Погоня - Кирилл Шелестов

— Не вариант. Когда ты в отрыв пойдешь, охрана против тебя вякнуть побоится, а я за косарь встряну, так и быть. Но имей в виду, если драться будешь, то тут уже особый тариф включается: от трех до пяти, в зависимости от телесных повреждений. Да ты не крои, привыкай к размаху. Тебе весь «Трансгаз» отдали, а ты для друга косарь жалеешь.

— Еще не отдали.

— Вот ты заранее и тренируйся. Эх, Андрюха, — насмешливо хлопнул он меня по плечу, — умный ты, конечно, парняга, но дурак. Самая пора пришла капусту рубить, а ты сваливаешь!

— Радуйся, тебе больше достанется.

— Да на всех хватит! Вова в Москве на кран сядет, Витя — здесь, на «Трансгазе», по ништяку поканает. Хотя зачем тебе бабки? Вова тебе такую премию отвалил, до конца жизни работать не нужно, ха-ха!

— Слышал про Пономоря? — спросил у меня Виктор.

— Слышал.

— Жаль бедолагу, — вздохнул Виктор.

— Сейчас грызня пойдет из-за его наследства, — заметил Плохиш, возясь с огромным ключом от сейфа. — Валить друг друга начнут, как пить дать. У него же все фирмы на честном слове, никаких документов.

— Да нет там ничего, — отмахнулся Виктор. — Нуле-вый баланс. Что было, давно прогулял да на телок засадил. То недвижимость за бугром покупал, то здесь какие-то хоромы строил, все чего-то доказать тужился. А кому доказывать? Зачем? Понта было много, а денег — с гулькин нос. Пустой как бубен. — Он покачал головой и прибавил: — Как в поговорке: и жил грешно, и умер смешно. Деваха эта, Дианка, теперь из-за него в больнице проваляется неизвестно сколько. Искала, глупенькая, где лучше, вот и нашла.... Говорят, переломанная вся. Пару косарей, что ли, ей послать?

— Ты че в натуре Дед Мороз? — сердито одернул его Плохиш. — Лучше мне отдай.

— Виктор, ты где? — крикнул из соседнего зала Храповицкий в микрофон. — Мы тут за тебя пить собрались, а ты, змей, пропал!

— Иду! — отозвался Виктор.

Он как-то странно глянул на меня, вытащил из сумки две десятитысячные пачки и добавил к тем, что лежали на столе.

— Это тебе от меня лично.

— Еще одна премия? Прямо золотой дождь.

— Не премия, а компенсация.

— За что?

— Даже не знаю, как тебе сказать.

— Скажи, как есть.

— Только без детского сада, без криков, маханий кулаками, лады?

— Я смирился, — сказал я.

— Точно?

— Точно.

— Я с тобой, Витек, — успокоил Плохиш. — Пусть лезет, мы его уроем. Ты его держать будешь, а я ногами в живот бить.

— Виктор! — взывал Храповицкий. — Народ уже ждать не может!

— Иду! — крикнул Виктор. — В общем, это я тебя Лихачеву сдал.

— Ты?! — вытаращился я.

— Вик-тор! — принялся скандировать Храповицкий. Остальные за столом подхватили: — Вик-тор!

— Да иду, иду! Ну извиняй, брат, так уж получилось. Я переживал по этому поводу, честное слово. Даже сейчас переживаю. Но это был единственный выход, если по бизнесу рассуждать, а не про любовь. У нас с ним шли переговоры, дело сдвинулось с мертвой точки, а ты путался под ногами. Он требовал тебя загасить.

Я сделал над собой усилие, чтобы остаться спокойным, хотя бы внешне.

— Ты мог лишиться миллиона, — только и выговорил я.

— Не мог. Они бы в зачет пошли. А вот тебя, дурака, было жалко. Но он обещал тебя выпустить, как только основные вопросы уладим. Возьми, а то меня совесть мучить будет.

— Совесть?

— Ну, совесть — не совесть, а что-то же у меня тут есть, — он хлопнул себя по груди. — Или ты считаешь, ничего нет?

— Что-то должно быть, — согласился я.

— Портмонет, — подсказал Плохиш. — А больше ничего и не надо.

Он, наконец, запер сейф и закрыл шкаф.

— Витюньчик! — добавился к Храповицкому Иван Вихров. — Ты где, родной? Девчонки плачут!

Виктор двинулся к выходу, но я его удержал.

— Мне не нужна компенсация, ответь на один вопрос...

— Спрашивай, только быстрее!

— Ты Сырцова взорвал?

— Господи, опять! — застонал Виктор. — Сколько раз нужно одно и то же повторять!..

Ругаясь, он поспешно вышел из комнаты. Плохиш проводил его взглядом.

— На хрен тебе эта шняга? — поинтересовался он. — Ну, насчет Сырцова?

— Сам не знаю... Там что-то не так, меня это мучит.

— А вот меня мучит, что бабок мало. Ладно, так и быть, за червонец я тебе солью расклад.

— Ты его знаешь?

— Угу!

— Откуда?

— Десяточку сперва зашлите, молодой человек.

Я протянул ему пачку, он взял ее, взвесил и сунул в карман.

— Это я его взорвал, — сообщил он просто.

— Ты? Ты?! Господи, да вы что, сговорились, что ли?!

— Тише, не ори. Чего ты больно разоряешься? У каждого своя работа. Я ж его не на глушняк поставил, а так, пугнул манехо, для профилактики, чтоб чувство страха не терял. Легкая контузия — и всех делов. Но между прочим, я насчет этой фигни тоже гнал, — Плохиш сделал скорбное лицо. — Я ж к нему нормально отношусь, мы с ним, считай, корефаны по жизни, вопросы кой-какие решали. Не по моей воле так получилось: большие люди попросили, не мог я им отказать.

— Какие люди?

— А вот за имена, явки, пароли и погоняла — отдельная плата. Если я всех разом за червонец сдавать буду, то быстро из доверия выйду. Шучу. — Он посмотрел мне в глаза. — Губер насчет этого распорядился.

— Губернатор велел тебя взорвать Сырцова?!

— Да тише ты! А че, он, по-твоему, должен сам такой херней заниматься? Все бросить и возле Пашкиного дома с гранатой караулить, по сугробам прыгать? Да ладно, я опять шучу. Губер не Сырцова заказал, на фиг ему Сырцов, он его в упор не помнит. Там другое кино крутилось: Кулаков собрался в губернаторы идти, помнишь? Агитацию уже развел, штаб какой-то сколотил. Лисецкий на измену сел, не знал, как его осадить, заметался. Вызвал меня и спрашивает: можешь че-нибудь скандальное заварганить, чтоб у Кулака всякую наглость отбить? Ну, я покумекал-покумекал, и тут этот вариант нарисовался. Подтянул пономаревских пацанов, чтоб своих не впутывать, денег им дал, они и сработали. Между прочим, конкретно все сделали, чистенько: трупов нет, лужа крови, куча денег. На следующий день такая вонь в прессе поднялась — караул! Разборки в мэрии, Кулаков устраняет своих замов! Прокуратура прессовать его начала, на допросы дергать. Сразу не до выборов стало — лишь бы шкуру спасти!

— Господи, как же я раньше не догадался!

— Я давно всем говорю, что не такой ты башковитый, как о себе думаешь. Кому нужно, те сразу догнали: Пономарь, Виктор. На прошлой неделе мы с Витей мутились, он меня по пьянке приколол: сколько, говорит, ты тогда Пашке не додал?