Книга Мэгги без царя в голове - Кейси Майклз

Глава 15

— Где ты шлялся, черт побери? — поинтересовалась Мэгги, когда Алекс открыл дверь и вошел в гостиную. В руках у него был небольшой коричневый пакет с жирным пятном на дне.

— Так, бродил туда-сюда. Я принес мирные дары. — Он продемонстрировал пакет. — Сплошные сливки и никакого заварного крема.

— Дай сюда! — Мэгги выхватила пакет и зарылась в него. — Считай, что тебе повезло. Но все же, где ты был?

— Подписывал контракт с мистером Пьером, разумеется. Он завтра надолго улетает в Париж, не мог же я обмануть его ожидания. Синица в руках, Мэгги. Как по-твоему, хороший выбор? Синица в руках? Ну что, посылку уже доставили? Что-то никто не переминался с ноги на ногу в фойе у Пола или у моей двери. А ведь я питал некую надежду увидеть, как какой-нибудь беспризорник вбегает в здание с пакетом в одной руке и с пятеркой баксов — в другой.

— Ничего не пришло. Я вся извелась. Да, скоро придет Дж. П. и Стив тоже. Я не смогла их обмануть… помешать им прийти. Они скоро будут здесь. — Мэгги выудила из пакета пончик. — Страшно представить, что все это произошло за последние два дня. Знаешь, о чем я думаю? Мне кажется, моя жизнь пошла кувырком как раз с тех пор, как ты в ней появился. Как будто ты принес с собой неприятности. До тебя моя жизнь была тихой, Алекс, спокойной…

— И скучной?

— Помолчи немного, дай мне высказаться. Пару дней назад, в субботу утром, я собиралась просто побездельничать в выходные. Ну, может, написать пару строк. Не так уж и много, верно? А что вышло? Сначала позвонила Берни. Потом мы нашли труп. Потом съездили в этот чертов Коннектикут. Потом кто-то разгромил твою квартиру. Потом кто-то похитил Стерлинга и Змея. Да, и самое страшное: мы с тобой отправляемся к моим родителям на обед в честь Дня благодарения. Даже и не думай отказаться, потому что это отчасти твоя вина.

— Моя вина? Правда? Это почему же?

Мэгги вгрызлась в пончик и сомлела от сладкого, тающего вкуса взбитых сливок. Она немного сдавила пончик и слизала выступившую начинку. Алекс отвел глаза и принялся изучать свои манжеты. Но он явно заметил. В конце концов, она смотрела «Тома Джонса»[29].

— Родители, Алекс. Подсознательная мотивация. Развитие, рост, перемены, хотим мы этого или нет. Все, что угодно, и ты весь в этом.

— Очаровательно, — Алекс присел на диван напротив, — продолжай. Только вытри сливки с верхней губы и… эээ… ну конечно, салфетки существуют на свете не для этого.

— Слушай, что я говорю. — Мэгги демонстративно облизала и нижнюю губу тоже. Последние несколько часов она сидела за компьютером, играла в «Снуд»[30]и думала ни о чем и обо всем сразу.

Она уже сообразила, что подсознательно дала виконту Сен-Жюсту монокль и шпагу-трость как атрибуты, с которыми можно играть, вертеть их в руках, использовать в качестве опоры, поддержки и даже защиты (именно для этого в трости спрятана шпага). Точно так как курение занимает ее руки, не говоря уже о его приятном побочном эффекте — запах табака держит в некотором отдалении других людей. Но это ошеломляющее открытие могло и подождать.

— Я создала тебя.

— Не спорю. Что дальше? — Алекс достал монокль и принялся полировать его об рукав.

Она на секунду прикрыла глаза. Неужели он пытался защититься? Немного нервничает? Прекрасно. Это ей нравится.

— Но когда ты попал сюда, что-то произошло. Ты начал меняться. Ты по-прежнему Сен-Жюст, но ты еще и… Я не знаю.

— О да. Могу я процитировать Джейн Уэлш Карлейль?[31]«Я уже не совсем тот человек, за кого мы с тобой меня принимали».

— Да, именно. Наверное, мы оба смущены тем, что ты становишься чем-то большим.

— Да, бессознательно.

— Верно, бессознательно. А теперь помолчи и послушай. Когда я села за письменный стол, передо мной лежал чистый лист бумаги и я решила создать идеального героя. Мне это удалось, — она посмотрела на его великолепное лицо и вздрогнула, — еще как удалось. Но потом мне пришлось добавить несколько недостатков, чтобы сделать тебя реальнее.

— Я совершенно равнодушен к брокколи и регулярно бросаю мокрые полотенца на пол ванной, что очень расстраивает Стерлинга. Признаю свою вину.

— Прекрати, я не шучу. Я сделала тебя самоуверенным и саркастичным. Женщинам это нравится, если делать это правильно. Кстати, если хочешь знать, мне в данный момент это не нравится. Но кроме того, я должна была сделать тебя человеком.

— Тебе это удалось, прими мои поздравления, дорогая. Может, пожмем друг другу руки?

— Прекрати, дай мне договорить. Я испортила твои отношения с отцом и убила твою мать, женщину, которую ты никогда не знал. Ну, неполная семья, тяжелое детство.

— Но ты никак не использовала это, даже не упоминала моих родителей в романах.

— Верно. Когда я создаю персонаж, описываю его, мне нужно знать о нем все. Что-то я рано или поздно использую, что-то — нет, но я должна знать все, знать, через что пришлось пройти моему герою. Тебе достались все черты, которыми я мечтала обладать. И кое-что из моих собственных проблем.

— Например?

Мэгги съежилась, вспомнив свой взрыв ярости перед журналистами.

— Ну, например, смелость. Хорошее дело. Я пытаюсь быть смелой, но у меня это не очень получается, разве что иногда я… ну, взрываюсь. А еще ты получил моих родителей — это если говорить о проблемах.

Алекс подался вперед:

— Что, прости?

— Все совпадает, Алекс. У тебя натянутые отношения с отцом. Примерно как у меня — с матерью. Твоя мать мертва, ты никогда ее не знал. Мой отец жив, но он — всего лишь… пустое место. Я совсем его не знаю. Все равно как если бы его и вовсе не было, понимаешь? — Она выдохнула. — Черт, а я еще клянусь журналистам, что в моих персонажах ничего нет от меня. Я многое узнала с тех пор, как ты здесь появился, Алекс, и я не уверена, что мне так уж необходимо было это узнать.

Алекс спокойно посмотрел на нее и спросил:

— А что за обед в честь Дня благодарения?

— Это ты виноват. Я сказала себе: я смелая, я развиваюсь — и позвонила домой. Но большая часть моей смелости досталась тебе — и уже минут через пять мама объясняла мне, какое я неблагодарное дитя. Так что, как я уже сказала, это твоя вина.

— И поэтому я приговорен к обеду в честь Дня благодарения? У тебя интересная манера мышления, моя дорогая, порой даже почти пугающая. — Алекс встал, обогнул кофейный столик и присел рядом с ней. — Но ты же знаешь, что я — не ты, а ты — не я.