Книга Приманка для мужчин - Тэми Хоуг

— Да, — уронил Аарон. «Тихую заводь» он с самого начала строительства воспринимал как оскорбление для себя, как наглое вторжение в природу, но никак не думал найти единомышленника в сидящей сейчас рядом с ним женщине.

Он посмотрел на нее, и что-то ударило его в грудь так же сильно, как ветер, который все бил о косяк двери амбара. Какие у нее чистые глаза, сколько в них понимания и искреннего участия. Впервые за два дня ему пришло в голову, что чем-то они очень похожи — он и эта англичанка с ее протяжным выговором и совершенно неуместными

Для здешних мест манерами. Странно даже думать, что у него может быть что-то общее с падшей женщиной, но сейчас это так и было, и Аароном овладело почти непреодолимое желание коснуться ее.

Подобная мысль противоречила всему, что он почитал правильным. Прикоснись он к ней, он согрешил бы. Вожделеть ее было ничем не лучше. Из-за этой внутренней борьбы Аарон рассердился на себя самого. Желание, вожделение — что за вздор, об этом нельзя и думать. Ему следует лучше помнить Ordnung, закон, укрепляться в вере, не поддаваться соблазнам.

Он отпрянул от Элизабет, оторвал от нее взгляд, чтобы развеять ее чары, аккуратно сложил газету в несколько раз и убрал ее в стоявший у ног рабочий ящик.

— Мне пора идти.

И, прежде чем Элизабет успела что-либо ответить, поднялся и большими шагами пошел прочь. Она смотрела ему вслед, слегка озадаченная, но не настолько, чтобы искать причину. Ей бы с коренными жителями разобраться и понять, что творится у них в головах, а в психологии сектантов пусть уж копается кто-то другой.

Да и времени все равно нет, подумала она, гася сигарету о бетонную ступеньку. Во двор въезжал черный «Брон-ко» Дэна Янсена, и она встала ему навстречу, оправляя юбку.

Дэн вылез из машины с таким видом, словно был готов убить первого, кто попадется под руку. Его брови были зловеще нахмурены, глаза метали голубые молнии, лицо казалось высеченным из гранита. Он шел к крыльцу, не сводя глаз с Элизабет, точно готовясь вытащить из кобуры «кольт» и уложить ее на месте. Элизабет устало привалилась к дверному косяку. Драматические сцены ей уже до смерти надоели.

— Солнышко мое, вы, кажется, не в настроении? Дэн скрипнул зубами. Она стояла на крыльце, небрежно прислонясь к двери, спокойная и безмятежная, как Скарлетт 0'Хара на ступеньках своего дома, как будто не была его головной болью, как будто ее сын не таскался хвостом за подонком, от которого стонали шесть округов, усваивая его правила поведения и навыки вранья должностным лицам.

— Да, солнышко, я не в настроении, — прорычал он, поднимаясь на крыльцо.

Она не посторонилась, не двинулась с места. Кровь бросилась Дэну в голову, он забыл об усталости, о раздражении, — обо всем, что чувствовал секунду назад, подошел к ней почти вплотную, загородив собой проход, и между ними тут же полыхнул жар, еще сильнее разгневавший его. Он презирал себя за то, что хочет ее, презирал желание, мешающее ему заниматься делом.

— Ваш сын дома? — спросил он.

— Нет, — еле слышно ответила Элизабет, — его нет. Ее бравада мгновенно исчезла. Элизабет точно стала меньше ростом. Да, теперь она казалась маленькой и хрупкой. Хрупкой… это слово было точнее всех остальных, оно затронуло в душе какую-то незнакомую струнку, заставив Дэна отступить в полной растерянности. Как быть дальше, он просто не знал. Проклятье, лучше бы она плевала ему в лицо: с той Элизабет он отлично справлялся. С ней можно было обмениваться колкостями, говорить обидные вещи, ни на минуту не забывать о соблюдении эмоциональной дистанции. Именно это было нужно ему сегодня вечером, чтобы забыть о ссоре с Эми, чтобы не думать, как поправить то, что он наворотил. А Элизабет, оказывается, играла совсем в другую игру, правил которой он не знал.

— Жаль, что его нет, — печально сказала она, пытаясь улыбнуться, но губы дрожали, и голос звучал глуше, чем обычно.

Потом отвернулась от него и пошла в дом. Дэн последовал за нею. В кухне царил полный разгром, но снятые со стен шкафчики и полки мало что меняли. Элизабет как будто не замечала, что творится вокруг. Она бросила сумку на лежащий на козлах лист фанеры, заменявший стол, подошла к буфету, где аккуратно стояли полдюжины бутылок виски, выбрала одну, полупустую, налила изрядную порцию в стакан, отпила половину и только тогда повернулась лицом к Дэну.

— Да здравствует Шотландия, — сказала она, приветственно подняв стакан. — Лучшее виски, какое можно купить за деньги. Произведено в горах Шотландии, процежено через плед клана Стюартов. Стоит столько, что Карл Первый, да будет ему земля пухом, перевернулся бы в гробу, если б узнал. Разумеется, по горскому обычаю, я его украла, — отважно призналась она. — Хотите глоточек?

— Нет.

— На работе не пьете? Жаль, жаль. — Осушив стакан, она молча его разглядывала. — Я не знала, что он связался с Керни Фоксом.

— А раньше у него бывали подобные проблемы? Она бросила на него быстрый взгляд:

— А что, сейчас есть?

— Пока нет, но он на грани. Думаю, Джарвиса убил Фокс. Трейс говорит, что весь вечер они с Керни были вместе, здесь, отрабатывали броски. По-моему, он лжет.

Элизабет невесело усмехнулась.

— Не очень он это умеет, правда? Не то, что его папаша. Ей-богу, Бобби Ли мог намазать хлеб навозом, сказать вам, что это мед, и вы съели бы, да еще сказали бы спасибо. Трейс не такой. Будет ходить с виноватым видом, даже если тайком не почистит зубы. — Она отставила стакан, зябко обхватила себя руками. — Он не плохой, — убежденно добавила она. — Правда, совсем не плохой. Просто ему сейчас трудно.

— Почему?

— Потому что, сколько себя помнит, ни разу не видел родного отца, а отчим, который сначала счел, что это поднимет его в глазах общества, решил усыновить мальчика, потом понял, что воспитывать его обременительной невесело, и не захотел беспокоиться.

— Вы так говорите, будто вы здесь ни при чем, — проворчал Дэн, но его сарказм был скорее средством защиты, чтобы не жалеть Элизабет и вообще не думать о ней как о матери: его слишком занимала собственная ссора с Эми и последующие мрачные раздумья о Трисси. — Вы-то где были, когда его бросал один отец за другим? На свидании? Элизабет дернулась, будто от удара ножом. — Подлец, — прошептала она, сжав кулаки, и пошла.

Прямо на него. Ярость сочилась из нее, как сочится кровь уз раны. Дэн запоздало подумал, что так поступать с нею це следовало бы, будь она даже к этому готова, а сейчас, когда она открыла ему душу, когда ослабила бдительность, это вообще запрещенный прием. — Сукин сын.

Он насмешливо поднял бровь, не желая отступать.

— Что, Лиз, правда глаза колет?

— Прав-да? — по слогам переспросила она. — Да если бы правда бросилась вам в физиономию, вы не поняли бы, что это она. Вы ничего обо мне не знаете. Как вы смеете меня судить? Вас там не было.

— Не было, — не пошевелившись, согласился он. — Я вместе со всей остальной Америкой читал газеты.