Книга Когда герцог вернется - Элоиза Джеймс

Исидоре не хотелось оставаться наедине с Симеоном: это вызывало слишком много переживаний. Она так много лет считала его своим мужем, что ей уже трудно было думать о нем как-то иначе. И в основном, если уж быть до конца честной, это касалось ее тела.

Ей достаточно было лишь увидеть Симеона, чтобы тут же захотеть поцеловаться с ним. И если они окажутся за столом наедине, она будет испытывать неловкость.

Весь день они вдвоем разбирали последнюю стопку бумаг. Одно письмо стало причиной их спора. В нем говорилось больше о любви, чем о деньгах. Исидора решила, что написавшая его женщина заслуживает не только подарка в виде четырехсот фунтов, которые они договорились посылать пассиям покойного герцога.

— Да может, ей вообще ни к чему деньги, — заметил Симеон. — В отличие от остальных она не пишет ни о каких обещаниях.

— Но ей же было известно, что он женат. Он герцог, и именно ему она адресовала свое письмо. Зачем бы она стала писать, если бы ей не были нужны деньги? — возразила Исидора.

— Она любила его.

Исидора взяла у него письмо.

— Она называет его на ты.

— Она просит его приехать к ней. И говорит, что скучает по нему.

— Бедная твоя мама, — вздохнула Исидора. Симеон заморгал.

— А я уж начал было думать о том, как все-таки хорошо, что отец не проторил путь в ее постель с помощью финансовых посулов и не исчез впоследствии. Кажется, она даже не сердится на него.

— Нет, не сердится, но она очень одинока. Возможно, твой отец был честен с ней. И не исключено, что эта любовница не имеет финансовых проблем.

— Ну да, может, она богатая вдова, — подхватил Симеон, в голосе которого зазвучала тоска.

— Прости, пожалуйста.

— А ты — меня.

На этом спор и закончился.

Весь день, пока проникавший в комнату свет менял свой оттенок от желтого до золотистого, он играл в его волосах. Как это ни глупо, но Исидоре начинали нравиться ненапудренные волосы. Когда Симеон поворачивался в лучах солнца, временами казалось, что в его шевелюре вспыхивают почти голубые огоньки. Когда он отбрасывал непокорные пряди со лба, одна кудряшка упрямо падала назад и закрывала ему глаз.

Исидора ерзала на стуле, чувствуя, что ее тело посылает ей всевозможные предательские сигналы, которые никак не вязались с ее решимостью найти себе подходящего кавалера, который будет за ней ухаживать.

Конечно, Симеон очень вежливо сказал, что она ему нравится, но этого недостаточно.

Исидора хотела, чтобы ее любили.

Много лет она убеждала себя, что примет герцога любым, каким бы человеком он ни оказался, но теперь выяснилось, что, будь у нее выбор, она бы захотела, чтобы ее любили — страстно, горячо, нежно. И чтобы муж смотрел на нее с тем же выражением, какое появлялось в глазах ее отца, когда тот целовал ее мать.

Почему же она до сих пор не понимала, как важна в супружеских отношениях любовь?

Глава 28

Ревелс-Хаус

марта 1784 года

После того как Исидора несколько часов разбирала бумаги покойного герцога, ей стало казаться, что она так же безумна, как и ее свекор.

— Мне кажется, что твоя мать должна буквально задыхаться в большом доме, — сказала она наконец. — Схожу-ка я к ней, попробую уговорить прийти к нам на ужин.

Явно озадаченный ее словами, Симеон поднял голову.

— Я попробую, — продолжала Исидора. — А ты, пожалуй, убери со стола эти письма, вдруг она согласится.

— Она очень настойчиво отказывалась от этого, — заметил Симеон.

— Не стоит ей находиться в доме, заполненном зловонием, — стояла на своем Исидора.

— Да разве я возражаю? Дай мне только несколько минут закончить работу с этим письмом и убрать бумаги, которые могут огорчить мать, — попросил Симеон.

— Ты не думаешь, что я могу справиться с этим делом?

— Меня бы это шокировало, но это, скорее, относится к упрямству моей матери, а не к твоей способности убеждать. Будь я на ее месте, я бы предпочел составить тебе компанию.

Исидора вышла из дома и стала его ждать, но после пяти минут ожидания у нее лопнуло терпение. Зловонием ее не испугаешь. В ее венецианском доме постоянно стоял неприятный запах, поднимавшийся от каналов, но она никогда особенно из-за этого не страдала.

Исидора вошла в дом через бальный зал и тут же ощутила тяжелый запах. В главном коридоре стоял какой-то шум, и Исидора осторожно приоткрыла дверь. Какой-то мужчина катил мимо нее тачку. Исидора опустила на нее глаза и тут же пожалела об этом.

Мужчина ее не заметил, и Исидора незаметно скрылась на лестнице. Чем выше она поднималась, тем сильнее был запах. Когда она постучала в дверь герцогини, раздался какой-то странный звук, больше походящий на лай.

— Ваша светлость! — закричала Исидора. — Это герцогиня! Откройте мне!

Через мгновение мать Симеона распахнула дверь и сердито воззрилась на невестку.

Исидора присела в глубоком реверансе.

— Разве герцог не приказал лакею охранять вас? — спросила она.

— Этот дурак начал блевать, — раздраженно ответила герцогиня. — А ты что здесь делаешь, скажи на милость? Да от такой вони любой начнет блевать, не только прислуга. Немедленно уходи!

— Я пришла, чтобы пригласить вас во вдовий дом, — сказала Исидора. Честно говоря, она действительно чувствовала легкое головокружение от омерзительного запаха. — Ужин нам привезут из деревни. Не можете же вы есть в доме.

— Сомневаюсь, что я вообще смогу есть.

Только сейчас Исидора заметила, что герцогиня бледна как мел.

— Ваша светлость, я настаиваю на том, чтобы вы покинули дом вместе со мной, — проговорила Исидора. — Вы вот-вот упадете в обморок из-за недостатка свежего воздуха.

— У меня голова кружится от вони, — сказала герцогиня. Но руку на спинку стула положила. — Я подумала, что…

Исидора взяла ее за руку.

— Вы сможете вернуться в свои покои, как только здесь можно будет находиться без вреда для здоровья, — с мольбой сказала она.

— Не разговаривай со мной, как с ребенком! — воскликнула герцогиня, невольно делая шаг к двери. — Я не могу бросить свои бриллианты.

— Они будут…

— Я никуда не пойду без своих бриллиантов. Никто не понимает, как они мне дороги.

Исидора кивнула.

— Мы возьмем их с собой, — сказала она.

— К тому же я работала над письмами, — продолжила герцогиня. — Их мне тоже надо взять с собой. Я должна закончить работу.

Исидора покосилась на стол, заваленный бумагами.