Книга Один в море воин - Сергей Зверев

– Из пяти человек, которых я отправил к итальянцам, один тоже погиб. И катер пошел ко дну вместе с их кораблем! Что же я, свою технику утопил и своего человека убил, так, что ли? И ради чего? Итальянцы нам были совершенно не опасны!

– Чем же вы тогда объясняете гибель их судна? – На этот раз вопрос задал журналист из числа арабов. Он говорил более корректно, чем американец, но в голосе его явно слышалось недоверие.

– Его потопили. Но не мы, – отозвался Давлетов.

– А кто же?

– Не знаю. Могу только описать их судно. Это была «амфибия» советского производства без опознавательных знаков. Я заметил ее в бинокль, потребовал, чтобы люди, находящиеся на ней, назвались и сменили курс, ушли из зоны проведения учений. Они не повиновались. А потом с этой «амфибии» был произведен пуск какой-то ракеты. Она и утопила итальянский корабль.

– Странно как-то у вас получается, – саркастически заметил американец. – Ракету пустили с какого-то непонятного судна без опознавательных знаков. А почему же никто, кроме вас, его не видел? Я разговаривал с уцелевшими итальянцами, никто этой «амфибии» не видел! Почему, интересно? По-моему, потому, что ее и не было! Могли бы что-нибудь и поубедительнее придумать!

– Они потому про нее не говорят, что просто ее не видели! – рявкнул Давлетов, перегибаясь через стол. Больше всего ему сейчас хотелось спуститься в зал и дать этому настырному янки по морде. – Я в бинокль смотрел! А у них никого не оказалось, кто смотрел бы в бинокль в нужную сторону! Вот поэтому и не видели! Да и еще! Ты же говоришь, что запись наших переговоров с итальянцами слышал. Значит, и то, как мы эту «амфибию» вызывали, слышать должен был!

– Это не доказательство, – равнодушно пожал плечами американец. – Говорили только вы. Вот если бы эта «амфибия» хоть одним словом отозвалась, тогда дело другое. А так, может быть, вы специально вызывали пустоту, чтобы потом оправдаться.

– Да ты… – взревел Давлетов и только в последнюю секунду успел себя остановить. Они же не на базаре, здесь руганью ничего не решишь.

– Вопрос адмиралу Кохонову, – громко сказал американец, отводя взгляд от Давлетова. – Адмирал, скажите, а вы уверены, что ваш подчиненный говорит правду? Может быть, он пытается обмануть не только нас, но и вас тоже? Ведь даже среди его команды никто не видел этой загадочной «амфибии». Только он сам. Может быть, он просто хочет избежать ответственности за гибель иностранного судна?

– Я… – Кохонов замялся. – Я считаю, что… В общем, пусть решает суд! Я военный, а не полицейский, во всяких там доказательствах не разбираюсь. Если виновность нашего судна и персонально капитана первого ранга Давлетова будет доказана, то он ответит по всей строгости закона, а российской стороной будут принесены соответствующие извинения и выплачена компенсация.

Давлетов сжал зубы так, что с них чуть эмаль не осыпалась. Если перевести слова Кохонова на нормальный человеческий язык, то смысл их очень прост – всерьез защищать своих он не будет.

– Я хотел бы отметить, – вмешался в разговор шейх Хасуф ибн Осман, – что сейчас расследование обстоятельств гибели итальянского судна ведет полиция Йемена.

– Вот именно, – кивнул Кохонов. – Вот разберется полиция, тогда все и узнаем.

«Сука, – думал Давлетов, сжимая кулаки так, что ногти в ладонь впились. – Да настоящий командир, пусть хоть три арабских полиции про его людей всякую дрянь рассказывают, все равно не поверит. И уж тем более не позволит иностранцам судьбу русских офицеров решать!»

– Господин Кохонов, – это подал голос один из российских журналистов, – скажите, а что случилось с подводными пловцами, прикомандированными командованием Северного флота к вашей эскадре? Насколько мне известно, вся группа погибла при каких-то странных обстоятельствах. Что вы можете об этом сказать?

«Откуда эти шакалы все знают?» – мысленно простонал Кохонов.

– Причиной их гибели стала потерянная в море рыбацкая сеть, – сказал он вслух. – Поскольку произошел явный несчастный случай, российская сторона претензий ни к кому не имеет.

– Что, все пловцы запутались в сети? – журналист удивленно поднял брови.

– Да, – кивнул Кохонов. – Видимо, профессионализма им не хватило. Да и видимость под водой была неважная.

«Что же ты врешь, сволочь, – подумал Давлетов, слушая адмирала. – Прекрасная была видимость, пока какой-то дрянью все не заволокло. А судя по тому, что Полундра после первого погружения говорил, это была краска из специальных контейнеров. Или ее тоже рыбаки местные потеряли?»

Журналисты, видимо, почувствовали слабость позиции адмирала и больше об этом его спрашивать не стали. О потерянном БЛА вопросов задано не было – видимо, хоть это пока осталось тайной.

Примерно через полчаса встреча с журналистами закончилась. Возникла обычная в таких случаях суета – репортеры упаковывали свои камеры и прочие профессиональные принадлежности, военные стали выходить из зала, из-за чего у выхода было тесно, кто-то кого-то искал, наиболее важных персон выводили через боковой выход. В этой суете к адмиралу Кохонову, словно невзначай отошедшему в сторону от соотечественников, подошел Бернард Гастингс.

– Спасибо, адмирал, – тихо сказал он. – Вы свое дело сделали. Теперь, как мы и договаривались, о вашем бунгало во Флориде никто не узнает. А ваша мулатка по-прежнему будет ждать вас, и никакие неприятности ей не грозят.

Говоря это, церэушник широко улыбался и жестикулировал – никто наблюдающий за ним со стороны не подумал бы, что речь идет о чем-то серьезном.

Кохонов молча кивнул и торопливо шагнул в сторону. Он опустил голову, поэтому никто не видел, что щеки у адмирала покраснели. Ему было стыдно. Очень стыдно.

28

Ночью Тигран Митонасян уже совсем было распрощался с жизнью. Надеяться было не на что, ждать помощи неоткуда. Ко всему прочему он еще и ужасно замерз, трясся, как заяц под кустом, буквально зуб на зуб не попадал. Но утром, когда над океаном появилось солнце и его лучи немного согрели старого армянина, он слегка приободрился. И почувствовал, что очень хочет жить.

«Ладно, – подумал он, распрямляясь в полный рост, – уж если суждено погибнуть, то погибну. Судьба есть судьба. Но сначала нужно все-таки немного побарахтаться! Так… Что я могу сделать?»

Немного подумав, Тигран пришел к выводу, что нужно просто продолжать двигаться в выбранном ночью направлении. И еще, пожалуй, обыскать катер потщательнее – вдруг найдется что-нибудь полезное? Удочка, например, или хотя бы крючок, может быть, в какую щель завалился?

И обыск принес результаты! Под одним из сидений Тигран нашел сигнальную ракету. Довольно старую, но на вид целую. Причем красного цвета, а красный – сигнал бедствия! Видимо, рыбаки на всякий случай с собой возили. Митонасян прижал ракету к груди, как мать грудного ребенка. Лицо его расплылось в широкой и довольно глупой улыбке. Сейчас Тигран был почти счастлив. Впрочем, эйфория быстро схлынула. Армянин осознал, что ракета, конечно, вещь ценная, но чтобы от нее была польза, нужен кто-то, кто ее увидит. Можно запустить ее сразу, но тогда почти наверняка никто ее не заметит, ведь горизонт пока пуст, ни малейшего признака кораблей.