Книга Первый фронт - Владимир Поселягин

Обойдя Сосновку стороной и перебравшись незаметно через проселочную дорогу, мы бежали по лесу с частыми остановками для восстановления дыхания, ведь в отличие от своих спутников я тренированностью не блистал.

— Где-то здесь, — с сомнением произнесла Аля, оглядываясь по сторонам.

— Я ничего не вижу, совсем ничего, — отозвался я, тоже осматриваясь.

В отличие от параллельного мира, в моем на месте Аномалии рос смешанный лес, поляны не было.

— Тут как-то все изменилось, не поймешь, где что. Везде что-то похожее на окопы и воронки от снарядов, — сказал я, еще раз оглядываясь.

— Давай походим по кругу, так мы захватим больший радиус, это может помочь, — предложила Аля.

И ведь помогло, Аномалию я увидел на четвертом витке.

— Кажись, оно, — сказал я, запаленно дыша. Вроде и старались меня оберегать, то есть давали отдохнуть, но дыхание все-равно сбил достаточно быстро.

— Где? — закрутилась вокруг своей оси Аля.

— Вон, где дерево перевернутое. Комель с корневищем торчит, видите? Вот там.

— Идем, — сказала девушка, и мы действительно пошли — быстро двигаться я уже не мог.

— Ой, возьмусь я за твою подготовку! — пообещала Алевтина, с прищуром посмотрев на меня.

— Нет, а что ты хочешь?! Мы четыре километра галопом пробежали, а там не беговая дорожка — сплошные овраги да буераки с буреломами! — возмутился я в основном из-за того, что остальные даже дыхание не сбили.

Подойдя к Аномалии, я обернулся к Але:

— Ну что, сразу пробуем?

— Подожди, — остановила она меня и повернулась к Виктору: — Мы не можем предсказать, куда ведет этот проход, нужно обследовать его.

— Хорошо, я иду, — ответил Виктор.

— Нет, вы останьтесь тут. Идет Иван, — отрицательно мотнула головой Аля.

Иван быстро приготовился, и только едва заметная бледность показывала, что он немного волнуется.

Осторожно коснувшись овала, я активировал переход.

— Я его вижу, — тихо сказала Аля.

— Работает. Иван, можешь переходить.

Посторонившись, я пропустил парня в Аномалию. Переглянувшись с Алей и Виктором, мы принялись ждать возвращения Ивана.

— Самое сложное в работе это ждать, — сказал я пять минут спустя, нарушив тишину.

— Что-то его долго нет, — тревожно сказала Аля.

— Нормально все, так и должно быть, он осматривается, — отрицательно покачал головой Виктор.

Вдруг Аномалия колыхнулась, и из нее вынырнул майор Синцов собственной персоной, вслед за ним появился и Иван.

— А я-то думаю, куда вы пропали! — Я закрыл переход и поздоровался с майором.

— Как только вы озвучили возможность существования двух Аномалий в нашем мире, так меня сразу же и направили на поиски, все-таки я успел изучить все окрестности вокруг Алексеевска за это время.

— Ну вы сказали тоже! В ваше время нет Куйбышевского водохранилища, так что Камы у Алексеевска нет, да и ландшафт фактически другой.

— Я это уже понял. Мы ошиблись с местоположением Аномалии почти на километр, тут у нас озер уж больно много. Хорошо, что Иван вышел на посты и назвал пароль.

— Значит, мы не ошиблись, и этот портал действительно ведет в ваше время, а то у меня уже появились сомнения, — сказал я, довольно кивнув.

— Да, кстати откройте проход, там у меня бойцы дожидаются, пусть перейдут, возьмут под охрану эту сторону, — попросил Синцов.

Активировав Аномалию, я пропустил два десятка крепких тренированных парней в советском камуфляже, вооруженных, кстати, как я заметил, новыми ППСами.

— …да, все нормально, начинайте! — услышал я краем уха разговор Али по телефону.

В это же время.

Москва. Кремль. СССР

Лаврентий Павлович Берия шел по коридору, задумчиво опустив голову. Тяжелые мысли о будущем не поднимали ему настроения, как и разговор с товарищем Сталиным, который должен состояться через несколько минут.

— Пустите, это ошибка! — визжал кто-то впереди.

Посмотрев в сторону источника шума, Лаврентий Павлович увидел занимательную картину. По коридору два дюжих бойца НКВД тащили под ручки упирающегося Хрущева.

Поймав загнанный взгляд Никиты, Берия чуть приподнял верхнюю губу, изображая улыбку, но глаза его остались холодными.

Эта мимика ввела Хрущева в ступор и вызвала испуганную икоту. Больше он не сопротивлялся, его ноги, обутые в роскошные сапоги, стали безвольно волочиться по ковровой дорожке.

Постояв и посмотрев вслед своему возможному убийце, Лаврентий Павлович продолжил путь.

— Вас ждут, — сказал секретарь Сталина, как только нарком вошел в приемную.

Остановившись и набрав в легкие воздуху, как перед прыжком в воду, Берия рывком открыл дверь и прошел в кабинет.

Сталин не кричал, он просто стоял и смотрел на Лаврентия Павловича, попыхивая задумчиво трубкой.

— Товарищ Сталин, моя поездка к Аномалии увен… — начал было нарком, но был остановлен тихим вопросом предсовнаркома:

— Скажите, товарищ Берия, а разве мои приказы на вас не распространяются?

Берия почувствовал невольный страх при этом тихом вопросе.

— Товарищ Сталин, я…

— Мой запрет на переход высшим руководителям на вас не распространяется. Это так, по-вашему?

Пока председатель Совнаркома снимал с него стружку, Берия стоял по стойке смирно. Что-то объяснять или оправдываться сейчас преждевременно, лучше подождать, пока товарищ Сталин не спустит пар.

Лаврентий Павлович не первый раз оказывался в такой ситуации и понимал, что в конце концов Хозяин его простит, ознакомится с его рапортом и простит, поэтому терпеливо ждал.

— Ладно, рапорт чтобы к вечеру был у меня, — закончил разнос Сталин и, указав на стол, пригласил сесть.

— Докладывайте.

Разговор, переросший в простую беседу за стаканами чая, шел почти три часа, пока Берия не выложил все, что узнал и увидел.

— Вот этот список с предателями, перешедшими на сторону немцев, — подал нарком очередной листок с полученными из параллельного мира сведениями.

— Это данные о всех месторождениях полезных ископаемых на территории СССР, открытых до две тысячи одиннадцатого года, а также оценка запасов и рентабельности добычи. Это краткий обзор развития военной и гражданской техники у нас и за рубежом за период с тысяча девятьсот сорокового по две тысячи десятый годы. Более подробный анализ и рекомендации по внедрению будут готовы через три дня.

Берия укладывал перед Сталиным листок за листком, объясняя, что там.