Книга Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов

сглотнул поднявшийся к горлу ком.

Потом коротко бросил:

— Два года назад... Тяжелые роды.

— А ребенок?

Геродот молча покачал головой.

Повернувшись к очагу, афинянин мягко сказал:

— Да упокоятся души Поликриты и ее младенца в Элизиуме.

Затем жестом пригласил Геродота возлечь на гостевом канапелоне.

— Так ты больше не женился? — зачем-то спросил он.

— Нет, — удивленно протянул Геродот.

С одной стороны, ему было приятно, что Первый стратег знает имя его покойной жены. С другой стороны, непонятно, почему этот важный человек проявляет такой интерес к личной жизни простого галикарнасца.

Про Перикла среди афинян ходили слухи, будто он только на публике выступает за демократию, а на деле диктует Экклесии свои требования. Недоброжелатели сравнивали Перикла с тираном Писистратом. Сторонники, наоборот, с пеной у рта доказывали, как бережно Первый стратег обращается с конституцией, а его реформы только идут нации на благо.

Были и такие, кто утверждал, что он ничего не боится, кроме одного — остракизма, который превратит его из хозяина жизни в изгоя. Как это раньше случилось с Фемистоклом и Кимоном. И те и другие сходились в одном: человек он непростой, иногда дерзкий и высокомерный, иногда замкнутый и необщительный.

— Хорошо, — заметил Перикл еле слышно, словно разговаривал сам с собой.

Повисла пауза. Геродот не знал, что сказать, потому что слова хозяина дома его озадачили.

— Обед! — крикнул Первый стратег, повернувшись к прихожей.

Ойкеты внесли два столика-трапедзы.

Галикарнасец отметил про себя, что еду подали простую, но сытную. Вареные яйца, жареная рыба, маслины, сыр, пшеничный хлеб, зелень, соусы... Ойнохоя с вином была холодной на ощупь, видимо, ее только что достали из погреба.

Скромностью быта Перикл напомнил Геродоту Кимона. Хотя чему тут удивляться — оба воины. Только один вместе со спартанцами громил персов при Саламине, а другой резал спартанцев в Танагре.

Совершив тройное возлияние, сотрапезники принялись за еду.

— Хочу выразить тебе признательность, — сказал Перикл, отпивая из канфара. — Благодаря твоим обстоятельным отчетам Буле имеет полное представление о военной мощи Самоса... Теперь в случае объявленной Афинами мобилизации геоморы выставят столько снаряженных кораблей, сколько потребуется для проведения операций Делосской симмахии...

Первый стратег многозначительно поднял брови:

— С отставкой Кимона для тебя мало что изменилось... В Экклесии тон теперь задает Народная партия, но внешняя политика осталась прежней. Афины по-прежнему заинтересованы в господстве на море. А значит, сведения о военно-политической обстановке на Спорадах и эгейском побережье Малой Азии имеют первостепенную важность... Ты должен знать, что Буле ценит преданность и компетентность своих осведомителей. Твои донесения о заходивших в порт Самоса эскадрах из Ионии и Карии безупречны. Так вот... Я уполномочен Буле вручить тебе пятьсот драхм в качестве премии за отлично выполненную работу.

С этими словами Перикл поднялся и откинул крышку сундука. Положив кошель с серебром на трапедзу перед гостем, снова улегся на клинэ. Успел заметить радостное удивление на лице галикарнасца.

Геродот не стал прятать довольную улыбку. На эти деньги он не только купит овец, но и сможет заказать мраморную статую на могилу Поликриты. Наверное, на связку дифтер тоже останется.

Собеседники выпили.

— Это еще не все... — загадочно сказал Перикл, поставив канфар на трапедзу.

Потом добавил:

— Должен сообщить тебе о решении Буле продолжить сотрудничество со всеми связниками Кимона, так что твои друзья Харисий и Менон по-прежнему в деле, как и твой куратор Софокл...

Он вдруг поменял тему:

— Как продвигается литературная работа?

— Закончил описание Малой Азии, Фракии, а также островов Эгейского моря, — подробно ответил галикарнасец. — Мне даже удалось встретиться с Фемистоклом в Магнесии-на-Меандре... Он мне много чего рассказал о Саламинском сражении.

Первый стратег нахмурился:

— Что касается Фемистокла... Отношение к нему в Афинах неоднозначное. С одной стороны, да — он народный герой. С другой стороны, предатель. Так что я бы порекомендовал тебе учитывать официальную позицию Буле. Считай его мудрым, разумным, бесстрашным, каким угодно.... Но описывай так, чтобы читатель понимал: перед ним изворотливый оборотень, — надменно вскинув брови, Перикл закончил: — Если, конечно, тебя интересует финансовая поддержка со стороны властей.

Геродот промолчал, однако ему пришлось слегка кивнуть, чтобы подтвердить свое согласие.

— Хорошо, — подытожил Перикл. — Я рад, что ты с завидным упорством добиваешься исполнения своей мечты... Однако тебе придется много путешествовать, чтобы получать сведения из первых рук, а путешествия требуют расходов... Как я понимаю, ты стеснен в средствах.

Галикарнасец не стал скрывать:

— После казни Паниасида Лигдамид забрал себе наши угодья. Семья осталась ни с чем. На Самос нам пришлось бежать только с личными вещами. Если бы не Херил, даже не знаю, как бы мы выжили... Какие уж тут путешествия.

Закусив оливками, Перикл продолжил:

— Мне известно, что Кимон поддерживал тебя материально из своих личных средств. У меня такой возможности нет... Зато я могу предложить тебе хорошо оплачиваемую работу... Только придется уехать далеко от дома.

Он вопросительно посмотрел на гостя.

Геродот пожал плечами:

— После смерти Поликриты меня дома ничего не держит... Отец позаботится о матери и Феодоре. Формион уже взрослый, способен сам прокормиться. Иола живет в Герайоне, поэтому ни в чем не нуждается... У Херила есть земля, сад... А куда ехать?

— В Египет, — коротко ответил Первый стратег.

Галикарнасец мог предположить все,