Книга Трудно быть замполитом - Бебель

места настоль дурная слава, что даже мародеры страшатся. И прекрати напоминать, мы одурманенные были!

— Ну, лично я бы еще разок одурманился… То есть, блин… Янтарного залива все боятся.

— Не без причины… — Коллин едва заметно поежился, глядя на нагромождение бочек в противоположной стороне склада. — Возможно ты прав и мы впрямь дождемся плащей. Эти руины настоль прогнили, что лучшего места для преступлений не сыскать.

Даже желе из застарелого и дорогущего вина не сильно помогало выносить полумистическое давление, которым обладали руины мертвого города. Вездесущая пыль, потрескавшиеся стены, редкие хлопки распахнутых пустых окон на ветру…

Вспомнив о своей профессии, я решил увести разговор подальше:

— Так что ты там про титул и пир говорил? По дюжине «роз» за кувшин? Богатенький у тебя отец был…

— Ты и представить не можешь, насколько…

— Ты же не с «вилки», верно? Не с Хребта?

Почуяв мой взгляд, Коллин рефлекторно накрыл ладонью ножны на своем поясе, пряча воображаемый герб с драконом, забывая, что там покоится простой клинок бывшего наемника.

Серина тоже заметила этот жест и прищурилась:

— Эх, раз меня сюда затащили… У меня кувшин древнего вина, печеные на костре лепешки и я жажду историй!

— Право леди, боюсь мне нечем развлечь вас, я самый заурядный…

— Пегги! — я прервал его отмазки. — Золотая ящерица, это чей герб?

Брюнетка пожала плечами и мазнула взглядом по Коллину. Да с таким значением, что я даже я понял посыл «лучше сам расскажи». Серая не уловила намека, но почуяла, как стушевался рыцарь:

— О-о-о! Скелеты в шкафу, тайные дрязги, похотливые горничные, незаконнорожденные дети — все как я люблю… Давай, начинай рассказывать, как застукал Большежопа сношающего козу!

— Козу?! Что?! Не было такого! И покойный лорд не мой отец, не смей подозревать меня в незаконнорожденности, я не бастард!

— Хорошо, а кто твой отец?

Аптекаря так и распирала от ехидства. Коллин скрипнул челюстью, понимая, что сболтнул лишнего:

— Гилберте.

— Кто?

Как и я, Серина нихрена не поняла. Ковыряясь ложкой в своем кувшине, Пегги пояснила:

— Династия, что правит Молочным Холмом.

— Дозвольте… — аптекарь захлопала пьяными глазами. — У герцогини же нет братьев, оттого она во власть и вошла, верно же? Коллин, ты кто?

— Кузен. — признался нехотя рыцарь. — Мой отец и отец текущей повелительницы Холма были единокровными братьями.

Твою-то мать… Ну не прет мне и все тут!

— А-а-а… — Серина оскалилась еще больше. — Видела-видела! Дюжину раз у артистов эту постановку глядела! Так ты от кровавого регента!

— Следите за языком, леди! Оставьте низкие прозвища при себе, все одно, они были выдуманы злопыхателями, дабы очернить отца и придать их предательству законность. Не верьте всему, что изображают лицедеи.

— А то есть, это не правда, что регент собственную племянницу в темнице голодом морил? Какое подлое очернение…

— Ложь! Леди Жиннет содержалась в башне со всей подобающей ее статусу прислугой!

— О, это все меняет. Раз в башне, то твой отец вовсе не убивал собственных родичей, не захватывал власть, а потом его абсолютно точно не четвертовали за все совершенное.

— Не говорите того, чего не понимаете! Отец по закону занял место регента, а все небылицы, будто он повинен в смерти герцога — клевета и наветы. Леди, мой вам совет, не верьте всему, что сочиняют артисты и певцы.

— Вот как… Раз все вранье, то выходит регент передал власть своей племяннице, едва она достигла зрелости, верно? Или такого не произошло?

Коллин зло приложился к кувшину, но позабыл, что вместо вина там желе. Поэтому ему пришлось черпать его ложкой с еще более злобным видом.

— Вы ничего не знаете! Жиннет избалованна и глупа! Она никогда не была способна править Холмом, а потому отцу приходилось идти на то, что недалеким покажется бесчестьем. Это было ради общего блага!

— Разумеется, сир благородный рыцарь. Именно поэтому избалованная и глупая девочка сумела сперва сбежать, собрать армию, разгромить регента, занять законное место, а потом еще и бывших сюзеренов из Живанплаца разбить… Все как вы и сказали, ни к чему не годная.

Рыцарь начал было отмазываться, что все было не так, что во всем повинна подлая Аллерия и ее заговоры. Что правит именно леди-командующая, а девчонка на троне просто кукла, но мне было насрать.

Важнее тут другое.

— Короче понятно все, Хрен нам, а не Хребет…

— Самнаврал, если дозволишь себе комментарий в сторону моего отца, то знай, ты не леди, с тобой я поступлю иначе.

— Дурак ты, Коллин… Плевал я и на Холм и на твоего отца. Проблема в том, что тебя не за нами послали, а в расход вывели.

Понятно почему Дюфор так легко настроил Холм против Хребта. Больжедор отнюдь не такой бесхитростный, как я полагал. Приютив «сиротинушку», оставшегося от мятежного регента, он конкретно так крошил батон на законность правления Холма. По сути, Коллин это человек, чье происхождение может бросить вызов самой герцогине. Если набрать армию побольше да сколотить заговоров похитрее, этого блондинчика вполне можно сунуть на трон.

И я бы не сказал, что потребуются прямо уж большая армия и супер заговоры. Так, по мелочи…

Никогда не поверю, что Больжедор об этом не думал. Как и Мюраты, которым он был верен.

Оказывается я все это время ходил в одной компании с тикающей бомбой…

— Подожди, ты говоришь…

— От тебя избавились. В Хребте ты нахрен больше не нужен. Наследник никогда не примет тебя обратно. Оттого он тебя и отослал, ты просто стал лишним. А Больжедор взял тебя к себе вовсе не из-за теплых отношений с твоим папашкой, а в надежде захватить власть…

Черт, а ведь я думал, все было наоборот. Вообще нихрена уже не понимаю… Гадюшник, какой же гадюшник весь этот их мир аристократии.

— Так это что же? — Серая похлопала глазами, переглядываясь с Пегги. — Мы зря здесь сидим?! Никаких монет, положения и наград?!

Вслед за ее негодованием послышались далеки команды и ругань. Сквозь провалившуюся крышу склада доносились голоса. Выглянув на улицу, я испытал смешанное чувство гордости за свою проницательность и дрожь в коленках из-за нее же.

Возле единственного уцелевшего причала суетилось несколько плащей, выгоняя цепочку узников на мощеную набережную. Плащи провели живой поезд из связанных общей веревкой людей до самого причала, усадили