Книга Отель «Китовый райк» - Юлия Ефимова

друзей еще с университета, и выспрашивал их обо всем, что они могли сказать об этой компании, все до мелких и казавшихся незначительными деталей, и все-таки нашел. Ну а потом, уже имея на руках факты и фамилии, и зная, что конкретно нужно искать, за дело взялся Эндрю и вытянул из недр интернета все, что смог. Как всегда, Зинина команда ее не подвела.

– А при чем тут это? – спросил Максим неуверенно.

– Притом, что Мила ее дочь, – ответила ему Зинаида и обернулась в сторону девушки, но та по-прежнему сидела не шелохнувшись.

– Это был несчастный случай, – заговорила Анна быстро, глядя на девушку, словно оправдываясь перед ней.

– Я все помню, – ответила ей Мила ровным, ничего не выражающимся голосом. – Я там была, я все помню.

– Мама Милы была славная девушка, воспитанная теткой. – сказала Зина, видя, что Мила не собирается рассказывать ничего – На первом году учебы в университете ее изнасиловал однокурсник, золотой мальчик, и она забеременела, но от ребенка избавляться не стала. Тетка, надо сказать, была не плохая баба, ругать девчонку не стала, а наоборот, всячески помогала и уговорила любимую племянницу не бросать учебу, а восстановиться в институте после академа. Девушка была необщительной, как вспоминают сейчас ее новые одногруппники, ни с кем не разговаривала и почти сразу убегала домой. Но через некоторое время все изменилось, и она стала частью компании – Борис, Анна, Максим и Станислава. Теперь они ходили всегда вчетвером, а у Бориса со Стасей и вовсе случилась любовь. Они целовались на парах, на переменах и даже на экзаменах. По воспоминаниям, это была очень красивая пара. Кстати, в университете так никто и не узнал про ребенка Станиславы. После выпуска было трудно проследить их судьбу дальше, но вот только через год случается страшное, и это фиксирует полиция. Стася решается покончить жизнь самоубийством и выпрыгивает из окна.

– Он выкинул ее, – перебила ее Мила. – Мне было четыре с половиной года, когда это случилось. Они часто ругались в последнее время, и я боялась. У меня даже сложилась такая привычка, когда он приходил, я пряталась под кровать и играла там. Там было не страшно, я словно смотрела телевизор, наблюдая их ссоры, а когда кричат в телевизоре, это ведь не страшно. В тот день было, все, как всегда, он пришел и сразу начал кричать, мать сидела на окне и молча курила. Вдруг между его воплей, она вдруг, так спокойно, сказала ему, что полюбила другого, и чтоб он больше не приходил к нам. Я так обрадовалась, услышав это, так обрадовалась – наконец-то не будет этих постоянных криков, и даже высунула голову, чтоб помахать маме. В этот момент он подошел к ней и со всего маха толкнул ее в грудь, и она исчезла. Просто исчезла в окне, точно улетела. Я потом еще очень долго думала, что она улетела.

– Но четырехлетнему ребенку, конечно, никто не поверил. Вы, Максим, подтвердили алиби Бориса для следствия, мол, он был у вас в гостях, а это на другом конце города, а вы, Анна, дали показания, что Станислава вам часто, как подруге говорила, что хочет покончить жизнь самоубийством, и дело благополучно закрыли.

– Он нам говорил, – сказала Анна хрипло, – что произошел несчастный случай.

– Вы оба тоже виноваты в том, что я стала убийцей, – заявила Мила по-прежнему спокойно. – Я видела это каждую ночь и кричала: «Мама, мама, не улетай, пожалуйста». Потом тетка мамкина меня удочерила. Она по переписке познакомилась с американцем и, прихватив меня, эмигрировала. Там мы жили еще хуже, Джек был бывшим военным с простреленной головой, он, как и я, кричал во сне, только плюс к этому еще и много пил. Лет в десять я подумала, вот бы он умер, а мы бы с теткой зажили хорошо, но, видимо, этими мыслями я прогневала судьбу, и умерла тетка. Одно слава Богу, – Джек перестал пить. От умирающей жены он узнал мою историю, она просила меня не обижать, и у него, отставного офицера разведки, появилась цель в жизни, которую он потерял, когда его уволили как непригодного к службе. Он решил, во что бы не стало, подготовить меня для мести, отчим готовил меня к убийству Бориса Бортко. Готовил, по всей строгости солдатской дисциплины, круглосуточно. Тренировал, физически стараясь сделать из меня Лару Крофт, а также учил военной тактике и хитрости. Импровизация – это хорошо подготовленный план. Он внушил мне, что как только я отомщу за мать, то сны уйдут, и станет легче… Но он обманул меня. Когда я все делала, то ничего не чувствовала, как если бы в очередной раз с Джеком прорабатывала спонтанный план, по ситуации, но вот когда пришла ночь, то стало еще хуже, чем было. Теперь я не ищу маму во сне, теперь я просто не могу уснуть.

– На острове тогда, год назад, вы появились, конечно, не случайно. Вы долго, что называется, выхаживали свою жертву, вы готовились, – продолжила Зина. – Возможно, вы бы сделали это и тогда, улучив момент, но вдруг появилась капля и спутала все ваши планы. Это вы, когда эти трое играли в честность и вытягивали контейнеры, оставляя судьбе решать, кому достанется футляр с каплей, подменили его, и они тянули уже пустые. Она тогда уже была у вас, ведь так?

Мила еле заметно кивнула.

– Но детектор! – изумилась Анна.

– А это, судя по всему, тоже Джек, – предположила Зина.

– Да, – подтвердила Мила. – В Америке это развито, и он учил меня его обходить, так, как учат американских разведчиков.

– Когда капля появилась у вас, вы поняли, что продать ее просто так не получится, поэтому решили пока не убивать Бориса, а прикрываться им. Но, чтобы ему все это время не жилось спокойно, писали письма с угрозами? Правильно?

Мила вновь едва заметно кивнула.

– Что же пошло не так? Почему вы поменяли планы, ведь осталось подождать несколько дней, и вы были бы уже при деньгах и могли бы тогда спокойно расправиться с Борисом.

– Он узнал меня, – сказала Мила, – ждать было нельзя. Сначала его смутил Максим, показав объявление в даркнете. Он был уверен, что капля у Бориса, но тот знал, что это не так. Потом пришла Анна, и он спросил ее об этом тоже. Он неплохо знал свою Анку, поэтому понял, что капли нет и у нее. Но ведь кто-то дал это объявление. Тогда он вызвал к себе меня. Когда я пришла, Борис был уже очень пьян. Угрожал, кричал,