Книга Клон Дьявола - Скотт Сиглер

Вкусовые сигналы приводили в действие крайне примитивную зону в только что сформировавшихся мозгах. И фактически вкус «запустил» мозги в первый раз.

Не было ни мыслей, ни решений, хотя они и появятся достаточно скоро. Была лишь скоротечная, интенсивная гонка со временем наперегонки.

А вкус пробудил инстинкт, который будет двигать каждым моментом бодрствования этого существа.

Голод.

15 ноября. Корова номер шестнадцать,

минус одна

Имплантация + 6 дней

Кто-то тряс его за плечо.

Клаус Румкорф попытался открыть глаза, но их словно залило клеем. Сквозь сомкнутые веки бил резкий свет.

— Док, подъем.

Голос Тима? Тима, который заменил Эрику. Острое, болезненное осознание пустоты. Клаус ведь сказал себе, что больше не чувствует к этой женщине ровно ничего. В это легко было поверить, но сейчас, когда ее не стало, он чувствовал, как ему не хватает Эрики.

— Да просыпайтесь, черт вас дери, — голос Тима звенел тревогой. От него разило виски. И нечистым телом: интересно, как давно он был в душе последний раз?

— Ну давай, старичок, — молил Тим. — У нас проблема с коровой номер шестнадцать.

Клаус застонал. Спина задеревенела. Где он спал? На койке. В самолете. Ему даже в голову не пришло вернуться в особняк. Вместо этого он спал в комнате отдыха самолета. А запах немытого тела? Это не от Тима. И душ, наверное, исправен. Клаус разлепил глаза и увидел расплывчатое, обеспокоенное лицо Тима.

— Шестнадцатая? — спросил Клаус, потянувшись за очками. — У нее двойня или тройня?

— Была двойня, — ответил Тим. — А сейчас УЗИ показывает только один эмбрион.

Клаус нацепил очки. Слова Тима попали в цель. Клаус встал и вышел из комнатушки, Тим следовал буквально по пятам.

15 ноября. Это ненормально

Имплантация + 6 дней

Колдинг невольно заморгал. Разумеется, наука есть наука, но это не отменяло того факта, что он наблюдал за тем, как Тим Фили ввел трубку в вагину коровы. Животное было подвешено на ремнях, удерживавших копыта в нескольких дюймах над полом. Длинные перчатки на руках Тима были в комковатой светлой субстанции, которой, решил Колдинг, могла быть только коровья смегма.

— Еще чуть глубже, — сказал Румкорф: голос звучал ровно, но чувствовалось, что он с трудом сдерживает гнев и раздражение. Клаус сидел за портативной оптоволоконной рабочей станцией, напряженно всматриваясь в изображение монитора, — розоватый туннель: коровья матка, вид изнутри.

Станция трехмерного УЗИ стояла рядом, прижатая к двери стойла, что напротив «коровы-16». Цзянь, наполовину скрытая аппаратурой, старалась не мешать. Румкорф втиснул свою рабочую станцию сюда, раздраженный тем, что высокотехнологичное золотистое изображение показало только одного зародыша предка там, где вчера их было два. Затем он начал орать, по-видимому, когда Цзянь улизнула, чтобы вызвать в С-5 Колдинга.

— Глубже, — повторил Румкорф. — Глубже давай.

— Обожаю, когда вы говорите сальности, — сказал Колдинг.

Румкорф вздохнул и покачал головой:

— Неподходящее время для идиотских шуток.

— О, пардон, просто хочу поднять вам настроение.

— Хочешь, да не поднимешь.

Румкорф был в ярости оттого, что корова реабсорбировала одного из двух своих зародышей. Реабсорбация происходила, когда тело матери предпринимало некое примитивное, однако ожидаемое решение не только отказаться от крохотного плода, но также разложить его и вновь использовать как «сырье». Проблема состояла в том, что реабсорбация случалась только тогда, когда зародыши весили несколько унций, — и никогда не случалось, когда вес их достигал почти двадцати фунтов.

— Да глубже, черт! — рявкнул Румкорф. — Я не собираюсь торчать тут весь день! — Зачес, прикрывавший его лысину, начал расползаться.

Тим в стойле начал потеть.

— Да ладно вам, док, — сказал Колдинг. — Не переживайте так.

— В вашем участии не нуждаюсь, Колдинг. Заткнитесь, или я вышвырну вас отсюда. Мистер Фили, вы просто несносный идиот! Вы можете хотя бы исполнять свои чертовы обязанности?

Истерику пора было прекращать. Колдинг опустил руку на плечо Румкорфу, большой палец скользнул за трапециевидную мышцу слева от шеи, а указательный палец оказался спереди, прямо над ключицей. Последовало одновременное нажатие обоих пальцев.

Румкорф застыл в кресле и коротко с шипением выдохнул.

— Нам всем здесь очень нелегко, док. Согласны?

— Да, — ответил Румкорф. — Конечно.

— Хорошо. И вы знаете, что крик и стресс серьезно влияют на Цзянь, поэтому давайте все решать спокойно. Тим отлично справляется, согласны?

Колдинг чуть ослабил хватку, но продолжал крепко удерживать мышцу между указательным и большим пальцами.

— Конечно, — согласился Румкорф. — М-м… Тимоти. Приношу извинения.

В стойле рассеянно кивнул Тим. Его внимание было по-прежнему сосредоточено на оптоволоконной трубке.

Колдинг разжал пальцы и быстро и дружелюбно размял плечи Румкорфу.

— Ну, вот и отлично, док.

Румкорф подался вперед, наверное уже забывая выговор Колдинга. На мониторе появилось кристально чистое изображение. Колдинг почувствовал, что справа подошла Цзянь, слева — Тим; все трое смотрели на картинку поверх всклокоченного зачеса Румкорфа.

Клаус протянул руку, коснувшись экрана кончиками пальцев:

— Красивый, правда?

— Он вырос, — тихо проговорил Тим. — Он не должен быть таким большим… Это невозможно.

Плацентарный пузырь заполнил экран — полупрозрачный, розовато-белый, с прожилками красных и голубых вен. Внутри пузыря — эмбрион предка в профиль. Его голова казалась вдвое крупнее тела. Крохотные лапки сложены под длинной мордочкой, большую часть которой занимал огромный, голубоватый прикрытый глаз. Колдинг даже разглядел маленькую, трепещущую штучку… бьющееся сердце предка.

— Средний вес эмбрионов двадцать фунтов, — тихо сообщила Цзянь. — Они набирают двадцать фунтов за шесть дней.

Кончики пальцев Румкорфа обвели контур закрытого глаза. Он повернулся и ошеломленно посмотрел на Колдинга, от гнева не осталось и следа.

— Вы понимаете? Мы сделали невозможное!

Колдинг был не в силах подобрать слова. До настоящего времени это было чем-то на бумаге, процессом, которым он руководил, — по сути примерно так человек может руководить линией сборки на заводе. Даже золотистого цвета изображение на экране трехмерного УЗИ казалось каким-то… Голливудом. Живое изображение с оптоволоконной камеры наконец окончательно продемонстрировало в полном цвете: это было живое существо. Созданный человеком организм, родившийся где-то в гениальных фантазиях Цзянь и Румкорфа, затем прорвавшийся своим путем к жизни.