Книга Русский авангард. И не только - Андрей Дмитриевич Сарабьянов

за стеклянной витриной, палеонтологические находки в виде черепа ископаемого носорога, рисунки детской студии, предметы крестьянского и городского быта. Знакомая и трогательная картина. Но где же загадка? Она таилась в так называемом хранении – небольшой комнате полуподвала. Вот я там. На стол положены холсты, края свисают вниз. Смотреть на это без сожаления и даже страдания было невозможно.

Сверху лежит «Пейзаж» («Изба»), холст в плачевном состоянии, весь в осыпях. Узнаваемая живописная манера Николая Фешина. Можно ли было представить себе, что картина знаменитого русского, а затем американского портретиста находится здесь, в краеведческом музее?

Следующий – большой холст, явно театральная декорация. Надпись на обороте подтверждает догадку, что автор – Федор Федоровский, классик русской и советской сценографии, и что передо мной эскиз (а на самом деле полноценная картина) к «Хованщине». Федоровский работал над постановкой в 1913 году вместе с Сергеем Дягилевым. Это был триумф русской сцены в Париже.

Еще одно большое полотно – «Обнаженная» («Лежащая женщина»). Справа вверху латинские G.L. и дата «20». Мне знаком этот забытый художник – Георгий Лазарев, один из любимых учеников Ильи Машкова во вторых ГСХМ, староста машковской мастерской и его соавтор по работе над монументальным панно «Всевобуч». В архиве Машкова сохранилась фотография этого панно, украсившего в 1919 году торговые ряды на Красной площади в Москве. На фото – несколько учеников Машкова, в том числе Георгий Лазарев и шестнадцатилетний Андрей Гончаров, впоследствии классик советской книжной графики.

«Обнаженная» – одна из четырех сохранившихся произведений Лазарева, которые я знал в тот момент. Три других – среди них еще одна «Обнаженная», но лежащая в иной позе, и два кубофутуристических натюрморта – хранятся в Национальной галерее Республики Коми (Сыктывкар). Поистине, неисповедимы пути перемещения картин в России…

Меня поражает разнообразие подбора картин – тематическое и стилевое. Случайность? Или неизвестные мне обстоятельства, объединившие столь разных художников?

Но главные сюрпризы еще впереди…

Первый – неизвестный эскиз декорации Александра Родченко, подписанный и датированный 1915 годом. Значит, эскиз сделан в Казани, и еще предстоит узнать, какую постановку хотел осуществить молодой художник.

Спрашиваю, есть ли графика? Мне отвечают, что есть, и приносят выцветшие картонные «Папки для бумаг» с тесемочками для завязывания. Ностальгический предмет для человека, прожившего бóльшую часть жизни в СССР. Чего только в таких папках не хранилось – от личных дел в отделе кадров до семейных писем и самиздатовских рукописей. Но то, что оказалось в папках, предугадать было невозможно.

У меня в руках три графических листа Василия Кандинского! Руки не дрожат, но такое волнение испытывать в жизни приходилось не часто! Две акварели (1915 и 1919) и один рисунок (1919), в прекрасном состоянии. Как хорошо они хранились в советских папочках!

До середины 1960-х годов в Яранском музее хранилось шесть графических листов Кандинского. Три из них были переданы в Кировский художественный музей, где они благополучно пролежали до 2005 года, когда их атрибутировала Анна Владимировна Шакина. Об этом волнующем событии она вспоминала так: «Стиль руководства Аллы Анатольевны [Носкова] – это умение видеть перспективу. Когда я сообщила ей о своем открытии, что вроде бы у нас в запасниках отыскался неучтенный Кандинский, она, не говоря ни слова, собрала весь коллектив и устроила торжество с шампанским и коробкой конфет. Такое не забывается».

Чего еще я мог ожидать после Кандинского? Неизвестного Малевича или Рембрандта? Но я не ждал ничего, потому что все эмоции потратил на Кандинского. Поэтому меня не удивили другие увиденные мною прекрасные работы. А жаль. Хотел бы еще раз увидеть их впервые!

Большой лист Варвары Степановой «Фигура» («Танцующая фигура») 1920 года. Состояние прекрасное, как будто вчера написан. Серия офортов (десять) достойного, но забытого Николая Синезубова.

Три ранних редчайших листа Варвары Бубновой, выполненные в середине 1910-х годов в сложной технике монотипии по печатному (гравюра на линолеуме) оттиску.

Всё это навалилось на меня каким-то непомерным грузом и требовало объяснения. В надежде его получить я вернулся в Киров и снова встретился с Анной Владимировной Шакиной. От нее я узнал поразительную историю забытой выставки 1921 года и о том, каким образом увиденные мною произведения, в том числе авангардные, оказались в Яранском краеведческом музее и многие десятилетия хранились там. Обо всем этом подробно рассказано в каталоге екатеринбургской выставки.

Василий Кандинский. Рисунок № 1. Яранский краеведческий музей. 1915

Василий Кандинский. Акварель № 5. Яранский краеведческий музей. 1919 // Василий Кандинский. Акварель № 1. Яранский краеведческий музей. 1915

В результате нашей с Анной Шакиной встречи родилась и окрепла идея реконструкции той уникальной выставки столетней давности. Задуманное мы осуществили в 2021 году с помощью екатеринбургского Ельцин-центра. Там и состоялось открытие нашей выставки, которая получила название «На телеге в XXI век». Затем наша «Телега» из Екатеринбурга докатилась до Москвы – в 2022 году выставка открылась в Музее русского импрессионизма.

Но открытия продолжались. В Яранском музее было найдено еще более двух десятков произведений казанских художников, в основном графических. И еще одна поразительная находка – неизвестный «Натюрморт» Георгия Лазарева 1919 года. Теперь мы знаем уже пять его произведений.

Было бы прекрасно, если «Телега» обновится и в недалеком будущем станет еще одной выставкой находок.

Глава 4

Друзья

Список Юрия Роста

«Кто знает, что такое слава! Какой ценой купил он право, возможность или благодать…» и, перефразируя ахматовские строки… в культуре главных выбирать?

Как складываются наши собственные представления о культуре сегодняшнего дня или нашего недавнего прошлого? Что позволяет нам сказать: «да, это тот человек, который воплощает в себе самое…» и т. д.

Слишком много вопросов и слишком много критериев.

Но есть один критерий, во многих смыслах универсальный. Список Роста.

Попасть в этот список – все равно что стать номинантом на главную премию. Попал в список – значит, шагнул в вечность, стал «достоянием».

Как известно, много званых, но мало избранных. Сюда входит далеко не каждый, здесь нет жюри, хозяин списка выбирает кандидатов единолично. Его критерии – собственный вкус и отношение к людям. Своеобразный синтез.

Уточним про вкус. Говорят, что о них не спорят. На самом деле, о чем еще спорить, как не о вкусах? А в рассматриваемом случае споры не имеют смысла – вкус хозяина никогда не подводит. Доверие к его вкусу лишает спор смысла. Никаких возражений. Он тут