Книга Лили. Том 1 - Патриция Гэфни

Ей хотелось сказать ему об этом, но удалось выговорить одно-единственное слово: “Спасибо”. Его лицо было прекрасно. О, как она его любила! Они вместе повернулись на бок, не разжимая объятий.

Должно быть, они уснули. Ей казалось невероятным, что подобное можно пережить еще раз, но, проснувшись, они вновь занялись любовью, а потом еще и еще, и с каждым разом ее изумление росло. Наверное, ей все это снится, такого не бывает наяву. Простые смертные не могут испытывать подобное наслаждение, да еще так часто! Райское блаженство даруется лишь в садах Эдема, а не на грешной земле.

В течение этой бесконечной ночи в ее душе вместе с благоговейным страхом постепенно стало нарастать неудержимое стремление рассказать ему все, но всякий раз, когда она начинала говорить, Дэвон закрывал ей рот поцелуями. Ему явно не хотелось ни говорить, ни думать. Он хотел лишь обнимать ее, потому что она была женщиной, а ему давно уже не приходилось обнимать женщину. У нее была нежная кожа и мягкая плоть, она несла в себе жизнь и тепло, жар и влажную прохладу. Ему хотелось не переживаний, а только ощущений. Ведь она была всего лишь женщиной. Ближе к рассвету Лили крепко уснула в его объятиях и увидела его во сне.

* * *

Ее разбудил шум ливня, хлещущего струями по полузакрытым окнам. В комнате было сыро и полутемно. Лили стало холодно: ведь она спала совершенно нагая. Скомканная простыня сбилась у нее в ногах. Зябко поежившись, она села в постели. Дэвона не было рядом, обведя комнату полусонным взглядом. Лили обнаружила его у южного окна, выходящего на море. Одетый в коричневый камзол с жилетом и галстуком, он наблюдал за нею.

– Дэв, – прошептала она, улыбнувшись и мысленно спрашивая себя, давно ли он вот так смотрит на нее, стоя у окна.

– Уже светает.

– Да, – кивнула Лили.

Она была немного озадачена: его голос звучал как-то странно. Ей хотелось, чтобы он подошел и прикоснулся к ней.

– Пора, Лили.

– Пора?

– Пора тебе возвращаться в свою комнату.

– Вот как…

Она смотрела на него во все глаза, ни о чем не думая, но ей вдруг стало неловко из-за своей наготы. Кое-как расправив перекрученную и сбившуюся комом простыню, Лили натянула ее на себя. Кровь прихлынула к ее лицу жарким румянцем стыда.

– Ты хочешь, чтобы я… – Она замолкла и судорожно сглотнула. – Ты меня отсылаешь? Он насмешливо поднял брови в ответ.

– А чего ты ожидала?

– Ничего. Ничего.

В единый миг, подобный вспышке молнии, она поняла самое страшное, поняла все. Закутавшись в простыню, Лили выбралась из постели. Ее одежда смутным пятном белела на полу у дверей.

– Оставь меня на минутку, чтобы я могла одеться, – торопливо проговорила она.

– Ты что, стесняешься. Лили? Уж теперь-то какой в этом смысл?

– Смысла мало. Но я буду вам очень признательна, если вы выйдете.

Он небрежно пожал плечами и вышел. Как только дверь за ним закрылась. Лили рухнула на кровать. Слезы душили ее, она ощущала их повсюду – в носу, в горле, в груди, – только не в глазах. Глаза были совершенно сухими. Жалкая, презренная дура! Какое безумие ее поразило, какая чудовищная, невообразимая слепота! О Боже! Об этом даже подумать страшно. Нет-нет, она не станет думать об этом прямо сейчас – так и умереть можно! Позже, когда она останется одна, у нее будет сколько угодно времени для размышлений. Шатаясь, Лили поднялась с постели и неловкими, угловатыми движениями натянула на себя одежду. Онемевшие пальцы плохо слушались ее. В последнюю очередь она натянула чепец, запихнув под него волосы и стараясь не вспоминать, что он говорил, когда снимал его. Случайно бросив взгляд в зеркало, она увидела себя: белую, как мел, и жалкую в своем бесслезном горе.

Лили отшатнулась прочь от зеркала, но въевшийся в память образ вызвал у нее вспышку гнева. Расправив плечи и высоко держа голову, она открыла дверь.

Дэвон стоял, прислонившись к противоположной стене и сунув руки в карманы. Вид у него был скучающий, и она поняла, что он не собирается хотя бы для виду проявлять к ней нежность, утешать ее ласковыми словами, поцелуями или фальшивыми обещаниями. Присыпанные пеплом угли в ее сердце вспыхнули ярким пламенем. В эту минуту она возненавидела его.

– Мы не обговорили сумму заранее, – начал Дэвон, вытаскивая руку из кармана сюртука. – Столько я тебе должен?

Этого он сказать не мог, наверное, она ослышалась. Лили и глазам своим не поверила, когда увидала у него в руках сложенную вдвое пачку банкнот. Собственное тело показалось ей в эту минуту как будто стеклянным, готовым вот-вот рассыпаться на кусочки.

– Дэвон! Вы… – только теперь до нее наконец дошло. – Вы думаете, что это я украла у вас четырнадцать фунтов! – Никакое другое объяснение просто не укладывалось у нее в голове. – Но раз так… Как вы могли ко мне прикоснуться?

– Ну, это было нетрудно. – Улыбка, игравшая на губах у Дэвона, не согрела плотной и непроницаемой бирюзы его глаз.

Лили попятилась. Краска выступила пятнами на ее бледных щеках, словно он надавал ей пощечин.

– Ублюдок, – прошептала она почти беззвучно.

– Возьми деньги, милая. И другой награды от меня не жди. Это все.

– Нет, это не все, – тихо возразила Лили, продолжая отступать. – Есть еще и позор. Вы сполна наградили меня позором.

Она повернулась спиной, демонстративно не замечая его протянутой руки, и бросилась бежать.

Глава 13

– Ну и жарища, – простонала Лауди, откинув со взмокшего лба густую прядь волос. – Ну зачем эта старая жаба заставила нас выбивать ковры сейчас, а не в конце августа? Только из вредности! – пояснила она, увидев, что Лили медлит с ответом. – Злоба из нее так и брызжет. Ты это знаешь, и все знают. Она пострашней гадюки будет! Да лучше с волком повстречаться нос к носу, чем повернуться к ней спиной хоть на минутку!

Слушая вполуха, Лили что-то рассеянно хмыкнула в знак согласия. Жара была нестерпимой. Им не удалось начать работу в час утренней прохлады, пока солнце еще не вылезло из-за высоких труб на западной стороне особняка; сейчас оно сухими волнами беспощадно изливало на них свой жар, не смягченный даже легчайшим дуновением ветерка. Лили откинулась и села на корточки, вытирая с лица пот тыльной стороной руки. Внезапно накатившая дурнота заставила ее побледнеть. Ей приходилось, стоя на четвереньках, щеткой втирать высушенные чайные листья в ковер с цветочным рисунком, разложенный на газоне возле подвальных окон, отчего колени у нее болели, а спина и руки ныли от напряжения. Лауди тем временем выбивала пыль из другого ковра, перекинутого через веревку. Теперь она тоже решила передохнуть.

– Говорите что хотите, мисс Постная Рожа, да только ни одна душа в доме не думает, будто это вы украли деньги у старой ведьмы. Спросите сами, если мне не верите.