Книга Подкидыш из прошлого - Гала Григ

class="p1">Мы оба стоим как громом пораженные.

Молча смотрим друг на друга.

— Ксюша, выслушай меня. Только выслушай, — первым находится Матвей. Я по-прежнему не могу произнести ни слова.

— Не верю своим глазам. Неужели я все-таки нашел тебя. Я искал тебя… долго. В тот же вечер. И потом. Но ты исчезла, словно в воду канула. Вот смотри, что я нашел у скамейки, на которой мы любили сидеть в парке.

Минин открывает ладонь, а на ней поблескивает сердечко. То самое, которое он подарил мне вместо помолвочного колечка.

Не слышу его слов, не вникаю в их смысл. Но маленькое сердечко! О ужас! Неужели это был он? Получается, он преследует меня. Что ему от меня надо?

— Ксюша, любимая, что с тобой? Я испугал тебя? — Матвей делает шаг ко мне. Я в ужасе отступаю назад. И, наконец, нахожу в себе силы спросить:

— Так это был ты… тогда… в парке, — дыхание сбивчивое, говорить тяжело. Теперь обескуражен Матвей:

— Ну да, я искал тебя везде. А кулончик нашел уже через несколько дней после того, как ты исчезла. Там, у скамейки… где впервые поцеловал тебя. — Его глаза теплеют, голос стал мягче. Это меня успокаивает.

— Получается… не ты… сорвал с меня цепочку? — спрашиваю с надеждой, смешанной с уверенностью, что он не мог так поступить.

— Нет, конечно. Но эта находка насторожила меня. Подумал, как бы с тобой не случилось чего. Но дальнейшие поиски не давали никаких результатов. Ни обнадеживающих, ни утешительных, ни… Но давай не будем о грустном. Ты жива, и это главное. Расскажи о себе, — Матвей улыбается. — Я так рад тебя видеть. — Вновь делает попытку приблизиться ко мне. Но мой предупреждающий жест останавливает его.

— Скажи, ты получила сообщение от Ильи? В нем он писал, что я собираюсь…

— Что здесь происходит? Отойди от нее! — Между нами неожиданно вырастает Туманов, загораживая меня спиной и отталкивая Матвея.

Минин миролюбиво представился. Но это вызвало у Антона взрыв ненависти. Он буравил Матвея тяжелым темным взглядом:

— И что тебе от нее надо? Убирайся! И больше не смей приближаться к моей жене! — Матвей меняется в лице при последнем заявлении. Но по-прежнему без агрессии отвечает:

— Поговорить надо было, — глухо, обреченно. — Я не собирался обижать Ксению и не сделал бы ей ничего плохого.

— Уже обидел! — зло бросает Туманов и пытается увести меня к машине.

— Моя вина есть, не буду спорить. Но мы разберемся и все выясним.

— А тут и выяснять нечего! — Антон отворачивается от Минина и бросает уже мне: — Пойдем!

Я не двигаюсь с места:

— Но документы?.. — спрашиваю неуверенно.

— Я сам с ним разберусь. Потом. — И силой увлекает меня к машине. Усадив меня в салоне, Антон поворачивается к Матвею: — Встретимся через час. На этом же месте.

Чувствую себя вещью, которую зашвырнули на заднее сидение автомобиля с тем, чтобы потом воспользоваться мной по своему усмотрению.

— Антон, но нам действительно надо было поговорить. Всего лишь, — я не оправдываюсь. Только хочу убедить его в необходимости разговора, который нужен больше мне, а не Минину.

— Ксения, успокойся! — резко, все еще гневно восклицает он — я разберусь с этим негодяем. И документы у нас будут. И он больше не посмеет побеспокоить тебя. Будь уверена.

— Ты не прав! — я нажимаю на дверную ручку, собираясь выйти из машины. Одновременно слышу щелчок автоматической блокировки.

— Тебе не следует выходить, Ксения. Я же сказал, что все решу без тебя.

Не узнаю прежнего Антона. Прежде такой сговорчивый, покладистый, сегодня он превратился в диктатора, распоряжающегося мной как собственной вещью.

— Немедленно… открой… дверь, — тихо, но требовательно произношу с расстановкой.

— Ксюша, я тебя умоляю, — совершенно другим тоном, как всегда мягким, добрым, — не глупи. Ну что ты хочешь от него услышать? Что он по-прежнему любит тебя? Вздор! Человек, предавший однажды, предаст опять.

— Я не про любовь. Мне надо все знать про Ромку, про Арину. И я хочу все услышать от Матвея. Так понятно?

Мы встречаемся взглядами в зеркале. Туманов молчит. Битва взглядов продолжается несколько секунд. Затем Антон вздыхает. И, словно смирившись с чем-то неведомым мне, снимает блокировку дверцы.

— Поступай, как знаешь, — отворачивается. — Тебя подождать?

— Не думаю, что беседа будет короткой. Поезжай, — говорю отрывисто, уверенно, даже с вызовом.

Моя решительность исчезает по мере того, как я оказываюсь вне салона машины. Лихорадочно соображаю, что же дальше? Не бежать же к Минину. Застыв в сомнении, стоило ли оставаться без поддержки Антона, отыскиваю глазами Матвея. Вижу его удаляющийся силуэт. В этот момент Антон нажимает на газ и на бешенной скорости исчезает из виду.

Ну вот, теперь осталась одна. Ни Антона, ни Матвея. Не бежать же на самом деле вдогонку. Слезы уже наворачиваются на глаза. Но тут Матвей неожиданно оборачивается, словно подслушав мое отчаяние. И чуть ли не бегом приближается ко мне.

— Ты… передумала уезжать? — в его голосе нет прежней пылкости, но глаза выдают радость.

— Да, Матвей, нам обо многом надо поговорить. — Стараюсь произносить слова спокойно, но внутри все дрожит, в голове — сущий ад, в глазах застыл вопрос: «Что дальше?»

— Может, зайдем в кафе. Там можно спокойно обсудить все, что тебя интересует.

Матвей тоже волнуется. Старается придать голосу равнодушную вежливость. Киваю ему в ответ. И мы молча идем по улице в поисках ближайшего кафе.

Со стороны мы, наверное, похожи на два совершенно чужих человека, которых никогда ничего не связывало. Просто нам надо решить важные вопросы, поэтому мы идем в одном направлении. Рядом. Но не вместе.

По-другому и быть не может. Ведь моя цель — прояснить ситуацию с отцовством, получить согласие на тест или отказ Матвея от Ромы. И все. А Минин вызвался мне помочь в этом. Наверное, так?

Но вот и кафе. Сейчас разрешатся все мои сомнения. Надеюсь, Матвей поступит по-мужски — поможет с документами на усыновление Ромки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 56

Мы сидим друг против друга. Дымящийся в чашках кофе, казалось бы, должен располагать к беседе. Но оба ощущаем неловкость и никак не находимся, с чего начать разговор.

Изредка поглядывая на Матвея, я мысленно отмечаю, что он почти не изменился. Те же выразительные глаза-шоколадины, обрамленные густыми черными ресницами. Та же коротко остриженная бородка, скорее похожая на трехдневную щетину, правда, как всегда, аккуратную. Тот же пытливый взгляд. Вот только брови сдвинуты к переносице. А между ними глубокой бороздкой пролегла морщина. Ее раньше не было.

Матвей, медленно помешивая ложечкой кофе, напряженно молчит. Наверняка, тоже ищет