Книга Братья по крови. Книга первая - Юрий Артемьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На верхнем этаже я прихватил несколько изделий с вышивкой в русском стиле. Пригодится, когда буду шить для Ани. Она же девочка. А девочки любят всякие рюшечки, да ленточки. Кстати атласных лент тоже хватало…
Как-то слишком громко Лёха там гремит… Надо бы ему сказать, чтобы буянил потише. А то Васин услышит и заинтересуется, чем мы тут занимаемся… Но… Вроде бы всё тихо… И лёшка больше не шумит.
— Лёха! Пора уходить. Наш час уже закончился пять минут назад.
— Иду.
Лёшка сиял, как свежий полтинник…
— Ага? — спросил я.
— Угу. — ответил он.
Ну, мы и понесли мешки со всякой швейной мелочёвкой в машину. Нет. Несколько рулонов разной ткани я тоже прихватил. А почему нет? Дают — бери!
Ехали мы обратно на заднем сиденье «Волги», слегка придавленные мешками, но довольные…
13 июня. 1974 год.
Москва. Новогиреево.
Действовали мы по вчерашней схеме. Разгрузились. Сполоснулись под душем. Сытно пообедали… А потом пошли в свою комнату отдыхать…
Только на этот раз мы не повалились спать, как убитые, а как опытные заговорщики шёпотом стали общаться голова к голове.
— Что ты нашёл?
— Маленький железный ящик.
— Сейф?
— Нет. Тайничок за деревянной панелью. А там прикручен ящик стальной… Самоделка… Пришлось повозиться.
— Не томи! Выкладывай! Что ты там нашёл?
— Не поверишь… Деньги…
— Много?
— Не то слово… И не только деньги…
— А что ещё?
— Я лучше покажу.
Теперь я понял, почему один из мешков с трофеями из цеха стоял в углу нашей комнаты. А я-то грешным делом подумал, что ему просто места не нашлось в гостиной. Лешка покопался в мешке и вытащил небольшой свёрток, в котором, как оказалось, скрывалась небольшая пачка денег, толщиной больше сантиметра. Судя по цвету, купюры были разного достоинства, но в основном жёлтые, тёмно-зелёные и светло-лиловые. Красных было мало, а синих я вообще не заметил.
— И сколько тут?
— А кто их считал-то? Сколько было, столько взял. Но это ещё не всё.
Жестом фокусника он извлёк ещё один свёрток, поменьше первого. После того, как он развернул его, я только и смог спросить:
— Лёха! Ты о*уел? Это же бабочка. За такое по нынешним временам и расстрел можно схлопотать.
— Какая к хренам бабочка? Это же баксы.
— Вот я про то и говорю. Статья 88 УК РСФСР, иностранная валюта… — на блатном жаргоне — бабочка. А тут, судя по всему… В особо крупных размерах. Часть вторая…
— И чего? Надо было там бросить? Или прямо сейчас пойти в туалет, порвать на кусочки и смыть в унитаз?
— Засорять канализацию не стоит, Лёш… Продать, поменять или что-то на них купить у нас не получится от слова совсем… Не то время…
— Может, устроим небольшой, но очень пафосный костерок.
— Нет. Жечь деньги — это пижонство… Вот скажи… А нам сейчас нужны эти деньги и эти баксы?
— Я понял тебя. Что ты предлагаешь?
— Завтра пятница, четырнадцатое июня…
— Хорошо хоть не пятница тринадцатое.
— Ты что? Такой суеверный?
— Ну… Говорят, что…
— Чушь они говорят. Во-первых, числа и даты придумали люди. И вся эта нумерология и плохие и хорошие цифры — чушь собачья. А во-вторых: В пятницу тринадцатого несколько веков назад в цивилизованной Европе, один французский король приказал схватить всех рыцарей Ордена Тамплиеров. Говорят, что у короля было мало денег, а у рыцарей и магистров Ордена много. Вот он и решил обогатиться за счёт тех, кто в походах за гроб господень награбил много золота. Король приказал арестовать рыцарей. По случайному стечению обстоятельств это всё произошло тринадцатого числа, в пятницу. Почему этот день стал несчастливым для всех остальных людей? Если они не тамплиеры, конечно.
— А что стало с теми рыцарями?
— Пытали, требуя рассказать, где спрятано золото Ордена. Многие сознались под пытками во всех смертных грехах и были сожжены на костре, как еретики. Остальных просто казнили… А сокровища тамплиеров до сих пор ищут и не могут найти.
— Ясно… Так что будем делать с баксами?
— Вариантов несколько. Заныкать где-нибудь, и дождаться, когда развалится Союз и на всех углах откроются обменные пункты… Свалить из страны и на эти баксы начать жить за границей. Кстати сколько там?
— Сейчас посчитаю… Две шестьсот…
— Да… Для жизни за границей — мало, а для уголовной статьи с расстрелом хватит. Есть ещё один вариант…
— Какой?
— Сдать эти баксы Васину.
— Охренел? И что мы ему скажем?
— Что нашли их среди барахла…
— Так просто?
— А чего усложнять? Стали разбирать вещи… Фигакс… Выпал свёрток. Развернули, а там вот… Зелёные бумажки с портретами мёртвых американских президентов. Вуаля…
— Да, *ля… Вуаля… Завтра грабим короля… Согласен! Как увидим его, так и отдадим…
— Не совсем так… Я думаю, попросить у него за находку в качестве премии устроить нам небольшой шопинг в «Берёзке».
— На фига оно тебе надо? У нас же уже и джинсы есть, и ты ещё можешь сшить что-нибудь прикольное. Я хочу джинсовую жилетку.
— Понимаешь, Леша! Жилетку я тебе сегодня сошью. Или сделаю из джинсовой куртки, обрезав рукава.
— Какой куртки?
— Да… Я нашёл там несколько, на складе. А в цеху как раз есть недоделанные вещи. Из них жилетка получится только так… Как два пальца об асфальт. Но… Я не умею шить обувь. И ещё я не умею шить плавки и купальники. Советские плавки я помню из прошлой жизни. Самые крутые мне родители купили перед Московской олимпиадой. На задней стороне плавок слово «спорт» как раз пришлось на шов. И получилось, что у меня на заду красовалась надпись: «порт». Зато спереди на самом видном месте были олимпийские кольца и восставший из них эрегированный монумент со звездой. Мне не нравились эти плавки, но других вариантов не было…
— Да, блин… Я как-то не подумал о том, что не джинсами едиными жив человек.
— А ещё, я бы хотел что-нибудь Анечке купить. Она ведь тоже не из богатой семьи. Мать её одна растит. Кучу денег вбухала в путёвку на море, а тут такой облом…
— Ты не влюбился часом?
— Рано ещё влюбляться.
— Тебе рано?
— Нет. Ей рано, чтобы я в неё влюблялся. Так что я пока подожду с этим.
— Усестришь её?
— Чего?
— Ну, как… Усыновить, удочерить. Усестрить?
— Нет такого слова…
— Значит будет. По крайней мере, мне она будет сестрой. А ты, Сань, как сам знаешь…
— Сестра моего брата — звучит прикольно…
— Да ну тебя! Так что ты будешь делать?
— Пока ничего. Сколько там деревянных?
