Книга Апокалипсис - Григорий Магарыч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бойцы
Люций Освободитель против Ходоръ Убийца
Места в рейтинге:
Люций: 299 — Ходоръ: 156
Количество побед:
Люций: 1 — Ходоръ: 8
Коэффициенты ставок:
Люций 0,99:1 — Хэрри 0,01:1
Поставили против гребаного убийцы…
— Люций, — с печалю в голосе сказала Геральда. — Твой противник…
— Вижу, — со злостным тоном сказал я.
— Бой наберет бешеные рейтинги, Люц, — сказал мне Исаак. — Но в этот раз даже гениальнейший план не спасет тебя. Ходоръ убивает с трех ударов. Мне очень жаль…
— Замолчи, Исаак! — рявкнула Геральда. — Без тебя тошно!
— Эй! — крикнул я во весь голос. — Ублюдки! — стал громко бить мечом по клетке. — Какого черта?
Все молчали. Я должен был что-то сделать. Исаак был прав, с таким противником даже раритетный меч древних не помог бы.
— Какого черта вы творите? — крикнул я, ударив по клетке в очередной раз. — Он же явно прикончит меня!
Но ответа я так и не услышал.
***
— Денис был самым преданным Варденом… — сцепив пальцы рук, громко сказал Митяй, стоя над памятником Дениса. — Я таких удивительных людей еще не встречал. Отличный друг и товарищ, любящий и верный парень, непобедимый боец и просто хороший человек.
Люди столпились за Митяем. Женщины тихо плакали, дети прижимались к родителям и тоже казались очень грустными.
— Этот парень был одним из тех, кто приложил руку к созданию нашего поселения несмотря на то, что он рисковал за каждого из нас своей жизнью! Я никогда не забуду его заслуг. Он до конца останется в моем сердце!
Священник кивнул и принялся зачитывать молитву. После церемонии прощания с Денисом люди отправили умерших по воде, сжигая их тела, так как те сражались с мертвыми и могли быть зараженными и неожиданно восстать.
— Ань… — подозвал к себе блондинку Митяй. — Где сестра Люция? Она знает о его пропаже?
— Да, пока ни с кем, кроме своего волчонка не разговаривает, но нужно дать ей время…
— Ребят! — вскрикнул один из парнишек, который был спасен одним из первых. В руках он держал планшет. — Люция на турнир послали, первый бой он выиграл!
— ЧТО?!
***
Я сидел на своей койке, прижав колени к груди, и думал. Думал не только о бое, но и о той жизни, которую успел славно прожить.
Мысли вихрем метались по моему разуму, я пытался подумать обо всем, вспомнить каждую мелочь. Когда вспоминал о родителях и детстве, в голову пришел еще один отрезок из жизни, который фундаментально сказался на моем взрослении.
***
«ДЫЩ-ДЫЩ» — яростные удары по двери разносились по дому.
— Эй, впусти домой, шлюха! — кричал пьяный отец, вернувшийся с очередной попойки, стоящий за ней.
— Ах ты алкаш! — орала мать, вытирая слезы. — Ты обещал не пить ради Даши! Вот так ты держишь мужское слово? Тряпка ты, вот кто!
— А и не пил! — снова стук. — Я трезвый, сама проверь, шалашовка!
— Я в дом тебя в таком состоянии не пущу! — продолжала орать мать. — Убирайся! Господи, как я могла связать свою жизнь с таким человеком?
— Если уйду, никогда, блять, не вернусь, слышишь?
— Проваливай, Вань, удачи тебе! Хотя о какой удачи может идти речь?!
— За эти слова я тебе всю рожу, сука, начищу, пусти сказал!
«ДЫЩ-ДЫЩ-ДЫЩ»
Мне тогда было лет восемь, я не понимал ничего, лишь хотел, чтобы все помирились, поэтому втихую открыл дверь. Боялся, что отец правда не вернется, жутко его любил. Тогда-то он и поднял руку на мать, а позже и вовсе надругался над ней. Тогда я был сильно напуган, спрятался в углу комнаты и закрыл уши, дабы не слышать криков и рыданий. Мне было страшно, я правда не знал, как защитить ее.
Когда все закончилось, я подошел к маме, обнял и заплакал, она же меня поначалу оттолкнула, но позже дала себя обнять.
— Мамочка, это я во всем виноват, прости… — шептал я.
— Женя, ты тут не при чем, это я его выбрала, мне и мучаться…
— Но мама…
— Слушай, даже если понимаешь, что все в жизни ужасно и что все, ради чего жил, потеряло смысл, не падай духом, бейся до конца, ищи то, ради чего жить стоит, слышишь? — она пронзала меня красными от слез глазами. — Сдаваться — удел таких же неудачников, как твой отец. А жизнь — это сплошная борьба… Борьба за счастье, за любовь, за близких… Поэтому сопротивляйся и не смей склонять голову перед теми, кто сейчас находится выше, не смей подлизывать и льстить. Ведь это будет означать, что ты сдался, выбрал путь легкий, но неверный… — говорила она, приглаживая мои волосы.
Тогда впервые я почувствовал себя слабым, никчемным и беспомощным. Именно тогда я, будучи ребенком, пообещал себе, что больше такого никогда не повторится. Слова матери четко отразились в голове, ведь они были сказаны не как ребенку, а как будущему мужчине…
***
То же чувство охватывало меня в клетке, я жутко боялся, дрожь охватила все тело, будто снова стал восьмилетним беспомощным мальчишкой. Но что-то в душе кричало: не сдавайся даже перед ликом смерти.
— Ребят! — чуть разбудил я окружающих. — Готов обменять эликсир здоровья на пачку сигарет! Всегда мечтал попробовать покурить…
Молчание тут же прервал незнакомый мужчина лет тридцати пяти.
— Нет проблем, парень! — откликнулся тот. Ему предстояло сражаться передо мной.
«Бедняга.»
— Мне эликсир сейчас очень даже не помешает, — сказал он довольно бодро, видно, тоже не спал.
Я выкинул баночку, он дал мне пачку сигарет, в которой было всего пять штук.
«Годится…»
— Как тебя зовут? — спросил я, закуривая свою первую сигарету в жизни. — Фу, как же царапает горло! Как это вообще возможно курить?
— Первый раз всегда так, со второй сигаретой станет легче, — усмехнулся тот и тоже закурил. — Я Димка. А ты?
— Жека.
— Боишься?
— Ага…
— Знаешь, а я вот не боюсь умирать. Даже если со мной все будет хорошо, смысла дальше жить у меня уже нет, — одной затяжкой он выкурил четверть сигареты. — Жена с дочерью были заражены. А зачем жить, когда так?
Я немного помолчал, сделав самую сложную в жизни затяжку. Даже уровень выносливости не давал возможности курить с легкостью.
— Ты прав… мои тоже все мертвы… — сказал я, сделав очередную затяжку. Старался сдержать кашель, но не всегда получалось. Голова потяжелела, а руки и тело расслабились. — Дим, а есть что-то такое, о чем сильно жалеешь?
— Хех… — он достал новую. — Знаешь, наверное, нет. В последние годы я был жутко счастлив, когда приходил домой с работы, обнимал жену и ребенка. Тогда я часто себе говорил о том, что не стал бы
