Книга Война и Мир - СкальдЪ

представленным Франц-Иосифу, использовал свою способность. Кажется, данное действие стало той каплей, которая смогла перевесить нашу чашу весов. Тем более, на конгрессе окончательно закрепился Союз Трех Императоров, который все чаще называли Тройственным Союзом, куда кроме нас и Австро-Венгрии входила Германия. Была достигнута договоренность, что все три страны будут выполнять по отношению друг к другу не только торговые обязательства, но дипломатические и военные.

С Дизраэли договариваться было невозможно, он занимал такую позицию, словно Великобритания является общепризнанным мировым гегемоном и ей плевать на чужие интересы. Да и француз Дюфор, который в молодости учился в Кембридже и впитал тамошний менталитет, относился к нам с заметной прохладцей. Понятное дело, что и турки во главе с недавно назначенным великим визирем Ахмед Вефик пашой так же не пылали к нам любовью, но в отношении их действовал принцип «горе побежденным», так что мнение Порты не носило решающего характера.

Для оказания давления на англичан Александр II повелел расквартированным в Туркестане войскам численностью 20 тысяч человек сосредоточиться на южных границах. К эмиру Афганистана Шир-Али в Кабул для заключения союза отправилась дипломатическая миссия, которую возглавил генерал Абрамов. Рассматривались планы вторжения в Кашмир и Читрал.

Данное давление, а скорее, его имитация, не принесло существенного успеха, но все определенное воздействие оказать сумело.

В субботу, 1 декабря 1877 г. наконец-то все самые острые противоречия были преодолены и страны-участники заключили мир, подписав Венский трактат. На Кавказе Россия прирезала себе новые провинции — Ардаган, Карс и Батуми. Болгария оказалась разделена на три части. Первая, от Дуная до Балкан, включая Софию и прилегающие область, отошла к России, образовав Великое княжество, по примеру Финляндии и Польши. Великим князем становился Александр Романов, которому новым Императором уже не быть. Вторая часть Болгарии, от Балкан и южнее, образовала автономное княжество Восточная Румелия, протекторат над которым совместно обеспечивали Россия и Турция. Столица его находилась в Филипполе. Македония же, земли до Адриатики и Эгейского моря возвращались Порте без каких-либо изменений в статусе.

Из мелочей нам удалось получить часть Южной Бессарабии, Змеиный остров недалеко от Одессы и настоять на компенсации в один миллиард рублей. Правда, большую часть данной суммы турки отдали вышеперечисленными территориями.

Была признана независимость Черногории, Сербии и Румынии. Англичане заключили с Портой союз и фактически заняли остров Кипр. Австро-Венгрия добилась право на аннексию Боснии и Герцеговины — именно такую цену пришлось заплатить за их поддержку. Германия свою долю получила в счет будущей военной помощи, направленной против Франции — но данное соглашение имело наивысший статус секретности и знало о нем всего несколько человек.

В целом, конгресс окончился не так, как хотело большинство участников. Англия, Франция, Италия и Турция считали, что мы выторговали слишком много, а мы наоборот — что слишком мало. Но в приватной беседе с Романовым мы сошлись на мысли, что в нынешней ситуации достигли едва ли не максимума. Глупо рассчитывать на присоединение к России Константинополя или получения контроля над проливами. С Восточной Румелией, которая теперь вроде как считалась автономной, тоже можно поработать и лет через пять-семь плавно включить ее в состав Великого княжества Болгарии. Еще одним не совсем хорошим моментом стало то, что англичане сумели настоять, что земли России и княжества Болгарии разделяет узкая полоска румынской территории, проходящая по устью Дуная. На данной земле объявили режим порто-франко, что подразумевало свободную торговлю.

Венский трактат в итоге получился спорным. Многие противоречия так и остались неразрешенными, а страны участники продолжали питать различные амбиции. Подобное подразумевало, что нас ждет новая война. Не сейчас, но лет через семь-восемь, а может и раньше, если немцы решат действовать. Собственно, именно такой расчет у нас с цесаревичем и графом Игнатьевым и имелся. И тогда, в новой войне, уже реально будет побороться и за Константинополь, и за проливы.

А затем прошла церемония закрытия конгресса, на которой страны щедро обменивались наградами. Гусар Смерти, мрачную величественность и свирепую удаль которых сумели оценить собравшиеся, буквально завалили регалиями. Я же получил от сербского князя Милана орден Таковского креста, а ярый почитатель Бессмертных гусар кронпринц Рудольф осчастливил меня Командорским крестом ордена Леопольда. Персидский посланник ни с того ни с сего так же вручил Командора — третью степень ордена Льва и Солнца. Награды я принял, невольно усмехнувшись и подумав, что, если и так дальше пойдет дело, то через три-четыре годика, нацепив все свои побрякушки, я стану напоминать рождественскую елку.

Два эскадрона гусар Смерти в последний раз торжественным строем прошли по улицам Вены, вызвав очередной ажиотаж, после чего принялись грузиться на пароходы. Думаю, теперь различные истории, забавные казусы и анекдоты насчет поручика Ржевского прочно и надолго вошли в столичный фольклор. Пошумели гусары в Вене знатно, разбив немало женских сердец, зачав массу бастардов и показав пузатым буржуа, кто здесь кто. Нижние чины вели себя не с таким размахом, но за честь мундира стояли насмерть и с завидной частотой буквально выносили из местных кабаков и трактиров всех тех, кто хотел обидеть их ранимые души. Бились они как львы, вернее, как соколы, а мне и Седову приходилось вытаскивать их из жандармских участков. Естественно, на людях гусар строго отчитывали, но затем хвалили и даже поощряли, если драку они выигрывали. А они почти всегда выигрывали.

После Вены часть нашей делегации отправилась в Россию, но император, наследник и его брат Александр прежде заглянули в Софию.

Две недели в Великом княжестве Болгарии продолжались торжества, парады, смотры, молебны, крестные ходы и прочие официальные мероприятия, главным из которых являлось принятие Александром Романовым титула великого князя Болгарского и официального вступления в новый статус. Так же прошел Императорский обед, на котором Александр II благодарил войска за смелость, решительность и перенесенные невзгоды.

По нашим сведениям, около шестидесяти процентов болгар остались довольны результатами итогового мирного соглашения и вхождением в состав России. Тридцать процентов из числа наиболее радикальных патриотов или анархистов требовало полной независимости для своей страны, а для десяти оставшихся происходящее казалось совершенно безразлично.

На мнение этих тридцати процентов внимание не обращали, хотя все понимали, что надо проводить определенную политику, дабы их количество постепенно уменьшалось. С другой стороны, все прошло правильно. Болгарию нельзя отпускать в самостоятельное плаванье — опыт Первой и Второй мировых войн ясно показал, к какому берегу прибьет братушек, если за ними не приглядывать.

Полнейшей неожиданность стал высочайший императорский рескрипт, в котором меня и военного министра Милютина возвели в графское достоинство.

— Софья Шувалова — графиня, и я посчитал, что негоже прославленному Черному генералу хоть в чем-то ей уступать, — с улыбкой признался Николай Романов, когда я отправился благодарить своего покровителя. — Что, хорош подарок к свадьбе?

В нынешней России офицеры обязаны представлять кандидатуры своих невест полковому собранию для одобрения. Генералы и адмиралы обращались с подобным к самому императору или главнокомандующему. Данную процедуру прошел и я, но Софья Шувалова, с ее то родословной и репутацией, никаких вопросов вообще не вызвала.

— Более чем, — совершенно откровенно ответил я. Графский титул в сословном обществе — вещь весьма полезная, тем более, он наследственный и перейдет к моим детям и внукам.

— Тогда у меня к тебе просьба, — добавил цесаревич. — Моему брату в Болгарии на первое время требуются компетентные проверенные люди. Я рекомендовал тебя, как будущего военного министра. Послужи в Софии месяцев шесть, получишь генерал-лейтенанта, а затем можно в отпуск и свадьбу сыграть. Как тебе план?

— Отвратительный, — признался я и на лице Романова отразилось искреннее удивление. — Я прошу у тебя отпуск, мне больше нельзя откладывать свадьбу. Есть мнение, что я и так неплохо потрудился на благо России, пора немного и о себе подумать.

— Но ведь я даю тебе прекрасный шанс, — было видно, что Романов расстроился. Если бы нас не связывала основанная на моих знаниях и способностях дружба, то подобное означало бы опалу и лишение покровительства. А так за себя я не переживал.

— По твоей просьбе я задержался в Хиве и упустил княжну Крицкую. Мне совсем бы не хотелось повторения чего-то подобного.

— Хорошо, — после молчания заметил Романов. С ним так себя вести не позволялось, для него подобное было в диковинку. Естественно, это ему не понравилось. Но тут он дернул губой и изобразил намек на улыбку. — В сущности, ты в своем праве.

— Именно, а подходящая