Книга Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России - Коллектив авторов

людей из окружения байло, помещение для янычар посольства, большое помещение для собственно байло. Внутренний двор дворца венецианского байло был достаточного размера, где можно было играть в мяч. Публичные помещения были предназначены для разных функций посольства: они состояли из канцелярии, большого помещения, где байло принимал посетителей и гостей как официальное лицо в соответствии со своими официальными обязанностями, банкетного зала (холла), комнат, где обучались giovani della lingua, прежде чем стать венецианскими драгоманами[618]. Многочисленные почтовые курьеры жили отдельно во дворе, из-за опасений, что они могут заразить обитателей основного здания, если сами окажутся больны. Резиденция венецианского байло имела небольшую часовню, а также тюрьму. Здание дворца венецианского байло было окружено балконом, пристроенным в 1590-х годах. За столом байло было полно гостей, а в посольстве часто оставались на ночь ночные визитеры[619].

После упразднения Венецианской республики в 1797 году здание баилата перешло к Австрии, несмотря на претензии на него Франции. В XIX веке в нем располагалось посольство Австрии, с 1920 года перешло к Италии[620]. Ныне в нем (Palazzo di Venezia) размещается генеральное консульство Италии.

Исследования Э. Дурстелера позволяют выяснить состав хаусхолда венецианского байло. По его подсчетам, количество людей, окружавших байло, варьировалось от 25 до 35 человек и определялось термином «famiglia» (здесь не имелись в виду генеалогические связи). Например, Симон Контарини, отправлявшийся в Константинополь в 1608 г., насчитал 34 члена своего хаусхолда, включавшего секретаря, его помощника (соа-diutore), счетовода (казначея) (ragionato), капеллана, доктора (медика), мажордома (maestro di casa), пятерых драгоманов, шестерых giovani della lingua, семнадцать мужчин, которые выполняли обязанности слуг[621]. Famiglia байло была организована иерархично. Секретарь, coadiutore, ragionato, капеллан, доктор и цирюльник, драгоманы, giovani della lingua составляли famiglia alta, или высшую часть «семьи». Famiglia bassa, или нижняя часть «семьи» – мажордом (maestro di casa), cavaliere, слуги, пажи, portalettere (курьеры). Также при венецианском байло находился coza, турецкий инструктор, который обучал giovani della lingua турецкому языку и обычаям турок[622]. Каждое посольство в Константинополе имело янычар для защиты их обитателей и контроля за ними: количество янычар было от двух до восьми, в венецианском посольстве было четыре янычара.

У каждого члена famiglia венецианского байло были свои обязанности, суть которых – помощь в выполнении обязанностей венецианского байло. Срок пребывания на посту байло в Константинополе составлял около трех лет.

Пребывание чрезвычайного венецианского посольства в Константинополе было заполнено визитами к важным персонам турецкого двора, обычно к визирям султана, затем следовала аудиенция/аудиенции у султана, затем решение/ нерешение цели посольств, перед отбытием снова следовали визиты к визирям, прощальная аудиенция у султана, но ее могло и не быть. И отбытие на родину. Время пребывание в Константинополе могло быть длительным, а время отбытие было еще и связано с удачной погодой. Например, посольство Джакомо Соранцо в 1582 г. в последующие два дня после своего прибытия в Константинополь совершило четыре визита: посетив первого визиря (великого визиря) турецкого султана[623](В какой-то степени эту процедуру воссоздает Жан-Батист Ван Мур (1671–1737) на своей картине «Аудиенция у Великого Визиря», 1724.), второго, третьего, четвертого визирей[624]. Аналогичные визиты к визирям были совершены и перед отбытием венецианской миссии из Константинополя.

Кроме этих визитов были две аудиенции у султана во дворцовом комплексе Топкапы. Аудиенция у султана, видимо, проходила так, как подобное мероприятие изобразили на своих полотнах Жан-Батист Ван Мур «Ахмед III, дающий аудиенцию в Палате аудиенций», 1727), Джанантонио Гварди (1699–1760) «Султан, принимающий посольство») и Константин Капидалы (Konstantin Kapidagli (года жизни неизвестны) «Султан Селим III, восседающий на троне во время аудиенции», около 1789 г.

Традиционными дарами венецианского правительства для визирей были ткани – золототканое полотно, бархат, Дамаск, атлас, одежды из дорогих тканей, а также головы сахара, сыра[625].

Султану вручались золототканые одежды, ткани – бархат, Дамаск, сатин, серебро[626]. Как это проходило, отражает иллюстрация работы Zacharias Wehme (1558–1606) из «Turkenbuch» (1580–1582), посвященной посольству к турецкому султану посла императора Давида Унгнада в 1573 г. На этой иллюстрации показана процессия несущих посольские дары, посол, сопровождаемый двумя стражами, который должен пройти мимо султанских сановников, стоявших в линию перед султаном, и оказаться перед султаном, султан же восседает на возвышении в Палате аудиенций[627].

В дипломатической практике османского государства применялись те же составные элементы, что и в европейском, и в частности в венецианском дипломатическом обиходе. Прибывших встречали важные лица на границе государства, размещали, посольство совершало визиты к первым лицам страны, удостаивалось аудиенции у правителя по прибытии и отбытии, вручая свои дары и получая ответные. За исключением того, что не было личного вербального контакта между послом и султаном на аудиенции. Правда, опасность состояла в том, что посольство не знало, как может закончиться их визит к турецкому султану, который мог по своему желанию распорядиться их жизнью, заключить в тюрьму или даже лишить жизни[628].

Среди венецианских послов назначение ко двору турецкого султана считалось неоднозначным[629]. С одной стороны, это было почетная миссия, дававшая возможность карьерного роста, с другой стороны, опасная. Опасность была связана с долгим, трудным и небезопасным путем[630], а также тем, что жизнь самого посла могла быть подвергнута разным испытаниям при дворе султана. Послы могли оказаться в заключении, а то и быть казненными. Обеспокоенность у послов вызывала неопределенность отношения к ним как визирей, так и самого султана. Ни богатые дары, ни старые связи с первыми лицами государства не гарантировали стопроцентную уверенность в своей безопасности.

Во время военных действий байло могли оказаться в заложниках, но чаще их подвергали домашнему аресту, иногда арестованному байло даже разрешали покинуть дом. В редких случаях байло казнили. Возможность такого исхода была еще одним сдерживающим фактором для принятия этой должности. Например, во время Критской/Кандийской войны 1645–1669 гг. в 1649 году весь штат венецианского байло был арестован. Байло Джованни Соранцо был посажен в колодки в крепости Румелихисар, старший драгоман Джованни Антонио Грилло был казнен[631]. Эти события изображены в Кодексе Чиконьи (МСС, Cod. Cicogna 1971)[632]. В тюрьме во время войны побывали: Джакомо да Канал (байло в 1536–1539 гг.) с началом военных действий оказался в тюрьме, был освобожден, чтобы подписать мир 8 октября 1536 г.[633]; Маркантонио Барбаро (1658–1574), заключен в тюрьму после того, как началась Кипрская война 1570–1573 гг., освобожден после ее завершения[634]; Альвизе Контарини (байло в 1636–1640 гг.), освобожден из тюрьмы после уплаты денежного взноса[635]; Андреа Меммо (байло в 1713–1715 гг.) – во время войны оказался в тюрьме, освобожден после