Книга Письма. Том II (1933–1935) - Николай Константинович Рерих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я часто вспоминаю славное стремление президента к жизненно важному превращению пустынь в плодородные земли, пригодные для сельского хозяйства и жилья, и в своей статье не раз подчеркиваю этот важный момент. Ныне мы продолжаем нашу программу под девизом: «Да процветут пустыни!»
Пожалуйста, передайте президенту выражение моего глубокого уважения.
С сердечным приветом и пожеланиями успеха в Вашей просветительской работе во благо человечества.
Искренне Ваш.
127
Н. К. Рерих — Г. Г. Шкляверу
14 декабря 1934 г.
Дорогой Г[еоргий] Г[аврилович],
Сейчас получили телеграмму из Нью[-Йорка], в которой сообщается о Ваших удачных демаршах в посольстве. Это очень хорошо, ибо мы должны всеми силами добиваться восстановления справедливости. Иначе на что же это будет похоже, если мы со своей стороны будем всячески дружелюбно сотрудничать, а нам будут из-за угла творить гадости. Наша позиция слишком ясна и чиста, и потому мы можем добиваться полного действительного удовлетворения. Только что к нам приезжал секретарь здешней легации, выражая по поручению легации в Синьцзяне сочувствие и сожаление по поводу газетного эпизода[311]. Беседа продолжалась около часа. Со своей стороны мы определенно указали, что мы требуем полного расследования этого дела, так как замечаем в нем какую-то злобную предумышленность. Не забудем, что в тяньцзиньской газетке «Возрождение Азии», издающейся на яп[онские] концессии, еще 9 декабря продолжались те же безумно нелепые, лживые выкрики. Итак, бодро ходите в атаку и будем добиваться полной справедливости. Конечно, мы знаем, что главный писатель этих гадостей — В. Голицын (псевд[оним] Борисов) — лицо во всех отношениях криминальное. Как я уже писал, он организовывал похищение детей промышленника Кулаева, участвовал в подложных чеках или векселях и вообще известен как явно преступный тип. Тем более странно, что яп[онская] газета пользуется такими услугами. Также нужно иметь в виду, что и маленькая шанхайская газетка «Копейка» начала перепечатывать эту ерунду. Не буду повторять всего того, что я уже писал в предыдущем письме. Мы предложили нашим в Америке сделать и суровое представление Вонсяцкому[312], ибо в «Нашем Пути»[313] — газете его партии, между прочим, поносятся и Америка, и американские экспедиции, а ведь он считает себя не только американским гражданином, но и офицером ам[ериканской] армии. Мы не только вправе, но и наша обязанность вскрывать и преследовать всякую ложь и преступную предумышленность.
Публикация о Знамени Мира в газете «Тибетские новости». Калимпонг. 14 февраля 1934 г.
Сегодня мы прочли в одной шанхайской газете обращение митрополита Антония по поводу опасности, грозящей Успенскому собору в Москве. Судя по обращению, эта опасность вполне реальна, и в таком случае наши комитеты должны со своей стороны протестовать против такого нарушения исторических священных памятников. Вероятно, Вам в Париже виднее это положение вещей, и Вы примете соответственные меры. На расстоянии, по газетной заметке, трудно ориентироваться.
Много хороших знаков для будущей работы. Надеемся, что и у Вас продолжается та же напряженная, спешная бодрость.
Слышно, что сюда скоро приезжает Чертков. Наверное, у него будет нечто любопытное с собою. Без этого он бы не поехал в дальнюю дорогу. Вообще становится совершенно ясно, что при должном усилии все обернется именно на пользу. Не забудем, что преступники из «Харбинского Времени» и «Нашего Пути» отважились даже на кощунство над именем Преподобного Сергия. Такая дерзость, как мы знаем, не пройдет.
Сейчас был начальник канцелярии генерала Хорвата — Домрачеев, сообщивший, что из Харбина приехала сестра генерала, которая сообщила, какое там растет возмущение по поводу происшедшей травли и что авторы и побудители к ней вырыли себе большую яму. Еще раз упоминалось, что все выдающиеся деятели Дальнего Востока подвергались от той же группы столь же мерзкой травле. Генерал Хорват назывался американским шпионом, также генерал Дитерихс, а затем — Гондатти, Гинс и все, что Вы уже знаете. Именно эта повторная предумышленность совершенно освещает смысл происходящей травли. Спрашивается, кому и для какой цели требуется окружать себя явно преступными типами?!
128
Н. К. Рерих — Г. Г. Шкляверу
16 декабря 1934 г.
Дорогой Г[еоргий] Г[аврилович],
Это письмо дойдет к Вам уже после праздников, и, вероятно, за это время мы уже будем иметь Ваши сообщения. Посылаю Вам очередной записной лист — «Опасность разрушений»[314]. Примените его там, где полезно. 1934 год именно на нашем европейском секторе унес столько больших друзей Пакта и наших дел. Ушли короли Альберт и Александр, уже нет доктора Лукина, митрополита Платона, архиепископа Иоанна, о. Георгия Спасского, а теперь, в Тяньцзине, мы читали о смерти Филиппа Бертело. Это большие утраты; кем их можно восполнить. Иначе же произойдет какое-то перемещение, ибо южноамериканские друзья деятельны и растут как в качестве, так и в количестве. Но кто же вновь подходящий в Европе? Как бы ни были там трудны времена, но они всегда там были трудны. Вероятно, отсюда, издалека, нам не видно вновь подошедших друзей, но мы уверены, что они не только оказались, но и деятельно выявляются. Так же точно мы уверены, что происшедшие харбинско-тяньцзиньские газетные эпизоды Вами учтены во благо. Мы постоянно получаем известия о том, что злостная намеренность этих выпадов создала много друзей. Как профессор Никифоров в Харбине сказал: «Просто произошла какая-то неслыханная реклама». Конечно, и Вы употребляете случившееся так, как оно и есть. Мы между собой смеемся, что наибольший удар злодеям Харбина был бы поместить письмо в редакции с благодарностью за необычайную рекламу. Курьезно, что люди именно нуждаются в таких злостных и невероятных нелепостях. В моих записных листах: «Светочи», «Лихочасье», «Священное Древо»[315] и «Опасность разрушений» как бы даются некоторые ответы клеветникам. Копии того меморандума, который и Вы уже получили, по желанию друзей даны и в Тяньцзинь, и здесь, и посланы в Харбин. Можно себе представить изумление каких-то будущих наших друзей, разбирающих архив, когда им придется извлечь этот меморандум, полный какого-то мрачного средневековья. Но мы давно к тому готовы, и житье в стеклянном доме уже давно нам не в тягость. Жаль, что из Тяньцзиня мы
