Книга Завод - Юрий Ра

хвосте принесла, что два его составителя, отец и сын в складчину купили себе новенькую маршрутку марки «Газель» — детище Горьковского автозавода. Машинка больше и современнее «Рафика», Фролов такие уже встречал. Так вот отец с сыном не стали увольняться с завода, они разошлись в разные смены и после своего трудового подвига на Чермете поочередно крутили баранку на коммерческом маршруте, который тоже купили. А когда график выпадал так, что один деятель должен спать после ночи, а второй работал в день, за руль сажали нанятого водилу. Капиталисты-эксплуататоры на вопрос, почему не увольняются объяснили своё решение так: «С машиной что-то случиться может, или нас с маршрута конкуренты скинут. Да хоть власть в стране поменяется… А должность составителя — это стабильный заработок».

Фролов охреневал от такого взгляда на жизнь вообще и желания заработать все деньги мира, но против возразить ничего не мог. Такой у него контингент — одни маргиналы, как Ферапонтов, который не носил трусы, жил в деревне, зато в кредит купил компьютер для игр, а вторые каждую свободную минуту впахивали как каторжные ради светлого будущего в своей семье. А Ферапонтова пришлось уволить — не за то, что свалил вагоны на фронте выгрузки, а за то, что оказался при этом под мухой. Кто-то покупает фальшивый больничный, а кто-то после увольнения тайком приходит на завод к друганам. Фальшивый больной вообще устроил шоу торжества справедливости: с купленным больничным листом составитель укатил на своей машине отдыхать на Юга. А на обратном пути попал в аварию. Причем вся семья целенькая, а герой с переломами снова на больничном. Историю вскрыли безопасники, когда в кадрах пересеклись два больничных листа. Случай был признан достаточным для увольнения хитрожопого подчиненного, а позже Фролов не преминул рассказать о нём на техническом занятии. Мол, не шутите с судьбой, она умеет смеяться.

Звонок от Скрепышева стал для Петра неожиданностью. По работе им порой приходилось общаться, и в основном инициатором был Пётр. Он изредка пользовался знакомством с работниками Сортировки и ускорял продвижение по узлу нужных поездов, шедших в адрес Чермета. Дело это не считалось чем-то предосудительным, всё Отделение было заинтересовано в бесперебойной работе одного из крупнейших предприятий, являвшегося клиентом железной дороги. Чем больше выгрузят и погрузят на заводе, тем больше доходов получит дорога, соответственно кто-то заработает себе премию. В том числе высшее руководство Тульского Отделения.

Из разговора с Геннадием Фролов узнал, что его бывший начальники и начальник Сортировки внезапно стал бывшим начальником станции. Все те удары, наезды и выговоры, которые плотным потоком валились на Петра, пока он работал замом, после его увольнения странным образом посыпались на Скрепышева. Год таких экзекуций, и тот волшебным образом превратился из начальника в заместителя. А начальника прислали со стороны. Скрепышев не тешил себя иллюзиями, что теперь от него отстанут. Как понял наш герой, сейчас его бывший начальник искал себе новое рабочее место, и находиться оно должно не в системе МПС. Ещё один железнодорожник разочаровался в своём высшем руководстве.

— Геннадий Владимирович, сочувствую, даже не представляешь, как я тебя понимаю. Сам всё это терпел шесть лет почитай.

— Но ничем помочь не можешь? Петь, не юли, говори прямо.

— Говорю прямо — тут здорово, тут нет того дурдома, который творится в МПС. Тут люди думают и говорят про деньги, а не про мифические качественные показатели. Вместо бюрократической бездушной машины бал правит такая же бездушная, но пипец какая эффективная капиталистическая машина. Но наше с тобой высшее образование и опыт сейчас никому никуда не уперлись. На работу возьмут, денег заплатят…

— И что? Сейчас какое-то сволочное «но» полезет.

— Верно. Но перспектив не будет никаких. Даже гарантий, что дадут до пенсии доработать. Тут чужие не нужны никому.

— А я как раз не чужой. Дядька жены бывший директор Чермета по производству. Чуть не второй человек на заводе был.

— Ну тогда всё еще хуже. Раз твой родственник из «бывших», то вряд ли тебя вообще возьмут на работу. А если по недосмотру возьмут… заклюют потом.

— Понял. Спасибо за прямоту. Тогда тут побарахтаюсь какое-то время. А потом свалю, как найду что-то приличное.

С одной стороны было немного жаль своего бывшего начальника, а с другой — Фролов помнил, как часто ему доставалось, при этом шеф практически никогда его не прикрывал. Скорее прикрывался заместителем. Сколько ревизий и проверок было им успешно пережито на больничном, сколько прошло разборов с расстрелом бедной тушки Фролова на трибуне позора… Только один раз Скрепышев его реально спас — когда между автосцепками раздавило составителя поездов. Хотя, в тот раз спасали Петра на более высоком уровне. Начальника станции было решено слить, а Фролова снова выгнали в отпуск задним числом, чтоб вообще было кому рулить станцией после расстрела руководства. Чудом тогда Скрепышев удержался, а потом и Фролов вынырнул. Политика — мерзкая штука. И даже какая-то нотка злорадства промелькнула в душе — без Петра на Сортировке стало не шибко хорошо всё. Мелочь, а приятно.

Октябрь теперь не был предвкушением праздника Великой Октябрьской и одновременно ноябрьской Революции. Всем стало сильно наплевать на Седьмое ноября — к зиме надо готовиться. На заводе, как и на железной дороге, восстанавливали технику, выдавали зимнюю спецодежду, ремонтировали тепляки. А знаете ли вы, что такое тепляк? О, вы не знаете, что это такое! Фролов тоже не знал до прошлой зимы. Вообще, работая на железной дороги, как оказалось он мало себе представлял, с какими проблемами сталкиваются уважаемые клиенты дороги, грузоотправители и грузополучатели. По сути, будучи крутым движенцем, разгонятелем вагонов и регулировщиком грузопотоков, он мало думал, что из себя представляет суть его профессии. Колеса крутятся, поезда едут…

Оказалось, что всё выглядит чуточку иначе, если оказаться по другую сторону баррикад. Злыдни и безрукие уроды, норовящие повредить вагоны, то есть крупные клиенты стали союзниками и товарищами по несчастью, а соратники-железнодорожники — кровососами и хапугами. Фролов увидел, как выкручивают руки, обирают и обсчитывают безответных контрагентов монополисты. А тепляки… просто большие духовки, в которых разогревают вагоны с прибывшим в адрес завода грузы. Две очень большие духовки, в которые помещается по тридцать вагонов.

Когда сыпучие грузы зимой или поздней осенью едут из дальних далей, они оказываются в нескольких климатических зонах, попадают под осадки, идут сквозь оттепель и стужу. Догадались? Руда, известь, уголь, попав под дождь, а потом проморозившись, превращаются в куски монолита весом в шестьдесят пять тонн. Да еще и примерзают к стенкам вагона. Какие варианты, как выгрузить через люки