Книга Барышня-попаданка - Анастасия Сергеевна Кольцова

слова «приключение» я сказала что-то по типу «я обижала маленьких котиков и мне за это совершенно не стыдно».

Ну и чёрт с ним, буду я ещё обращать внимание на недовольство незнакомого бородатого мужчины! Я лучше подумаю о том, как бы мне теперь пробраться домой незамеченной — не думаю, что Марья Ильинична будет в восторге от моей одинокой прогулки в неизвестном направлении, да и ревнивцу Владимиру лучше о ней тоже не знать.

Поэтому выйдя возле дома, я тихонько пробираюсь мимо предупреждённого о моём путешествии Васьки, закрываюсь в комнате, быстро раздеваюсь и ложусь в постель. Всё! Приключение удалось на славу. И пусть оно не сделало меня ближе к возвращению домой, отрицательный результат — тоже результат.

Впереди ждут новые поиски и новые владельцы часов, и надеюсь, они окажутся более симпатичными и воспитанными, чем тайный советник Голицын.

12. Признание

Благодаря расторопности Васьки и Маринки моё путешествие в дом Голицына остаётся незамеченным, и моя репутация благовоспитанной барышни остаётся при мне. За ужином Марья Ильинична сетует, что здоровье у молодых девушек стало совсем никудышным, то ли дело в её времена…

Я согласно киваю, поедая бифштекс — болезненным барышням, проводящим почти весь день в своей комнате с больной головой нужно восстанавливать силы. Кто знает, сколько ещё часиков успел раздарить император?

— Дорогая невеста, в каком месяце у тебя именины? — интересуется у меня Владимир после ужина.

— В декабре, — не подумав, машинально отвечаю я. Надеюсь, настоящая Дарья Алексеевна тоже зимой родилась, а то неловко получится.

— А какого числа? Я ведь должен поздравить свою невесту!

Отвечаю Владимиру, какого числа у меня днюха, и понимаю, что до неё осталось всего ничего. Совсем скоро мне исполнится двадцать лет! Надеюсь, Владимир не догадается, что я не так молода, как рассказывает Марья Ильинична — ведь её сбежавшей дочери сейчас лишь восемнадцатый год идёт. Или даже семнадцатый, не помню точно, сколько ей лет, помню только, что она младше меня.

День рождения — отличный повод для выпрашивания подарков, поэтому за день до столь знаменательного события я объявляю Марье Ильиничне и Алексею Петровичу, что хочу Маринку и Ваську в своё единоличное владение.

— Нет-нет, я не хочу сказать, что займу их чем-то неподобающим, они так же продолжат прислуживать нам по дому, — видя шокированный взгляд Марьи Ильиничны, поясняю я. — Просто ближе к свадьбе я хотела бы забрать их себе. Вы же не оставите свою дочь без свадебного подарка?

— Хорошо, мы подумаем, — поджимает губы Марья Ильинична, явно нежелающая прощаться с умелой горничной и лакеем, камердинером и кучером в одном лице.

— Кстати, завтра у меня день рождения. Не хотите одарить меня обещанием Васьки и Маринки, подкреплённым дарственными бумагами? Мы ведь с вами почти сроднились, а для собственного ребёнка чего только не пожалеешь! — продолжаю наглеть я.

— Ты же говорила, что ничего не помнишь? — ехидно интересуется Марья Ильинична. — Откуда тогда знаешь, что завтра твои именины?

— Всё так, ничегошеньки не помню, — подтверждаю я. — Но свой день рождения забыть никак не смогла — слишком сильно люблю его праздновать!

— Хорошо, будут тебе Васька с Маринкой, — сдаётся Марья Ильинична. — Но не раньше, чем вы с Владимиром заключите брак! А иначе кто будет тёмными вечерами мне пятки чесать, если не Маринка? Она в этом очень хороша!

Бедная Маринка, не завидую я её участи. Так ведь и всю жизнь можно провести, почёсывая пятки своей хозяйки!

— Поддерживаю свою супругу, — Алексей Петрович тоже наконец решает ввязаться в наше оживлённое обсуждение участи своих слуг. — Вот как батюшка Владимира долги мои оплатит до конца, так можешь забирать!

— Благодарю вас, любезные папенька и маменька, век не забуду вашей доброты, — целую ручки своих приёмных родителей, и сбегаю в комнату — чинить музыкальную шкатулку, которую обнаружила в закромах дома Орловых. Не пропадать же моим инженерным способностям в этом дремучем веке!

День моего рождения начинается с букета прекрасных алых роз, преподнесённых Владимиром. И где он взял их зимой? Наверное, в какой-нибудь оранжерее.

Но на розах подарки моего жениха не заканчиваются, а только начинаются.

— Дорогая невеста, задержитесь после завтрака в гостиной, у меня для вас есть кое-что ещё, — хитро улыбается мне Владимир за кофе.

Когда Маринка убирает со стола, а мои названые родители, по-видимому, заранее предупреждённые, расходятся по комнатам, Владимир неторопливо открывает крышку пианино, ставит ноты на пюпитр, и начинает играть. Гостиная заполняется тревожной величественной мелодией, и я погружаюсь в мысли о вечном — о жизни, о смерти и о любви, и о своём женихе. Боже, этот пафосный княжич ещё и на пианино отлично играет! Как же это романтично!

— Как тебе композиция, дорогая невеста? Она немного грустная, но отлично подходит к нынешнему времени года! Так как ты родилась в декабре, я сыграл тебе мелодию под названием «Декабрь». Понравилось?

— Очень, ты отлично играешь! — искренне отвечаю я. — А кто автор этой музыки?

— Антонио Вивальди, — Владимир самодовольно задирает нос. — Популярный композитор!

— Хорошо пишет твой Вивальди, я бы даже в плей-лист себе добавила, — я с тоской вспоминаю свои наушники, которые позволяли слушать музыку везде, где угодно — на улице, в метро, и даже на парах.

— Плей-лист? Что это? — Владимир недоумённо приподнимает брови.

— Не бери в голову, оговорилась, — отмахиваюсь я. — Спасибо за подарки!

— Это ещё не всё, — хитро улыбается мой жених. — Ещё я хочу кое-что тебе сказать.

— И что же?

— Я хочу рассказать о моих чувствах к тебе, — Владимир поднимается со стула и опускается передо мной на колено. Боже, как же это романтично!

— Я долго отказывал признаваться в этом даже самому себе, но наконец понял, что не имею права молчать, — Владимир берёт меня за руку, и смотрит мне в глаза. — Дарья Алексеевна, я люблю вас! Люблю с того самого момента, когда впервые увидел вас в имении ваших родителей. Ваша непосредственность, ваш живой ум не могли не растопить моё сердце. Но светские манеры и чувства приличия помешали мне признать это сразу — я знал, что вы невеста моего брата, и противился этому чувству.

— А когда я стала вашей невестой? — высокопарная речь Владимира заставляет и меня снова перейти на «вы».

— Даже когда вы стали моей невестой, я делал вид, что предложил вам свои руку и сердце лишь для того, чтобы спасти от осуждения света. Не знаю, почему я притворялся, ведь это было совсем не так. Признаюсь, что глубине души я даже был рад позору своего старшего брата, ведь даже одна мысль