Книга Романы Круглого Стола. Бретонский цикл - Полен Парис

там стократ более поводов для восторга. Никакому разуму не под силу вообразить, никаким устам вымолвить всего, что было ему явлено. До тех пор он стоял коленопреклоненный, подавшись вперед головой и плечами; тут он поднялся и внезапно был пронзен во всех своих членах трепетом и содроганием, будто упреждающими дерзость его. Но он не мог решиться отпрянуть ни на малую толику. Он даже более проник вперед головою, и тогда раздался устрашающий голос, изойдя из багрового облака:

– По мере Моего гнева, Моя месть. Ты противился Моим повелениям и Моим запретам; ты не был достоин покуда узреть столь ясно таинства Мои и сокрытое Мною. Смирись же с тем, что все твои члены пребудут неподвижны, пока не явится последний и лучший из витязей; он, взяв тебя в объятия, возвратит тебе силы, коими ты обладал доселе.

Голос умолк, и Мордрен упал тяжко, будто свинцовый груз; из всех своих членов он отныне владел лишь языком и не мог сам произвести ни малейшего движения. Первые слова, им произнесенные, были таковы:

– О Боже мой! Хвала Вам! Благодарю Вас за кару, меня поразившую; я заслужил Ваш гнев тем, что осмелился посягнуть на Ваши тайны.

Тут оба Иосифа, Насьен, Ганор, Селидоний, Брон и Петр, окружив короля, взяли его и перенесли на ложе, и не могли сдержать слез при виде его тела, обмякшего и вялого, словно брюхо зверя, только что освежеванного. Мордрен же повторял, что не хотел бы лишиться знания о виденном в ковчеге даже ценою здоровья, им утраченного.

– Что же вы там такое видели? – спросил герцог Ганор.

– Конец и начало мира, – ответствовал он, – мудрость всех мудростей; добродетель всех добродетелей; чудо всех чудес. Но уста не в силах выразить всего, что могли постичь мои взоры. Не спрашивайте меня более ни о чем.

Сарацинта и Флежетина пришли в свой черед оплакать немощь короля Мордрена. Не теряя времени, тот велел приблизиться Селидонию и своей крестнице, юной Сарацинте.

– Я буду говорить с вами, – сказал он им, – именем Бога. Иосиф, вам следует сочетать браком этих двух чад; союз их будет венцом всех моих желаний.

На другой день, в присутствии вновь обращенных христиан города Лонгтауна[260], Селидоний и дочь короля Персии были обвенчаны епископом Иосифом; свадьба длилась неделю, в продолжение которой Насьен, король Нортумбрии, пожаловал своему сыну королевство Норгаллию и короновал его в том же городе Лонгтауне. Горожане присягнули на верность новому государю, который великодушно распорядился отдать в их пользу несметные сокровища, накопленные королем Крюделем, чье место он заступил.

Брак сей не мог остаться бесплодным. Не прошло и года, как юная Сарацинта произвела на свет сына, которого нарекли Насьеном и который стал наследником своего отца.

Побыв две недели в Лонгтауне, пора было расставаться; Святой Грааль возвратили в Гальфорд с Увечным королем, как отныне будут называть Мордрена; его едва перевезли в носилках.

Селидоний остался в своих новых владениях, и романист, пространно описывая его добрые деяния, замечает, что он часто ездил верхом из города в город, из замка в замок, основывая церкви и часовни, предписывая учить грамоте маленьких детей и день ото дня приобретая все большую любовь всех своих подданных.

Насьен вернулся в страну Нортумбрию с Флежетиной. Как и его сын, он был великим основателем церквей, большим сторонником обучения детей.

В Гальфорд прибыли с Увечным королем королева Сарацинта, Ганор, Иосиф и его сын. Через несколько дней после их прихода жена Иосифа произвела на свет сына, коего, по небесному предуведомлению, нарекли Галахадом Сильным. Увечный король, видя, что сбылись все его надежды, сказал своему шурину Насьену:

– Я хотел бы, чтобы вы были так добры препроводить меня в приют или обитель, удаленную от всякого прочего жилья. Ни мир, ни я более не нуждаемся друг в друге; я был бы слишком тягостной обузой для тех, кого призывают другие заботы. Найдите мне убежище, для меня желанное, покуда вы и ваша сестра еще живы: ибо, если я переживу вашу кончину, не пришлось бы мне остаться одному среди людей, мне чуждых.

Насьен спросил совета у Иосифа-сына.

– Увечный король прав, – сказал епископ. – Он еще весьма далек от того дня, когда его посетит смерть; ни мы его не переживем, ни дети наших детей. Недалеко отсюда, в семи галльских лье, мы найдем приют одного доброго отшельника, который его примет и будет рад ему услужить. Туда и следует отвезти Увечного короля.

Когда были готовы носилки, куда его уложили, он отбыл вместе с королем Насьеном, герцогом Ганором, обоими Иосифами и королевой Сарацинтой. Приют, где они остановились, как и сказал Иосиф, лежал удаленно от всякого жилья. Его прозвали Милинген, что по-халдейски означает «медом порожденный», по причине целомудрия и доброты почтенных мужей, населявших его каждый в свой черед. Увечного короля уложили у выступающего угла алтаря, на ложе, заключенном в некое подобие железной ограды[261]. Оттуда он мог созерцать Тело Господне всякий раз, как отшельник совершал причастие. В железной ограде была проделана дверца, чтобы позволить ему следить взором за службой отшельника. Будучи там уложен, он попросил принести ему щит, расписанный алым крестом по белому, тот, что был при нем некогда в битве с Толомеем Серастом. Щит повесили над ложем, и Увечный король промолвил, глядя на него:

– Господь всемогущий! столь же истинно, как я, недостойный, узрел частицу Ваших тайн, повелите же, чтобы никто не дерзнул повесить сей щит себе на шею, не будучи тотчас наказан, кроме одного, кому суждено завершить чудеса сего смутного королевства и принять право хранить драгоценный сосуд после меня.

Как видно будет впоследствии, Бог благосклонно принял эту молитву.

С того часа Увечный король не вкушал никакой иной пищи, кроме облатки, освященной отшельником, которую тот вкладывал ему в уста после службы. А прибыл он в приют в году 58 от Рождества Христова, в канун дня святого апостола Варфоломея.

Королева Сарацинта устояла перед всеми уговорами Насьена, Ганора и обоих Иосифов вернуться в Гальфорд вместе с ними. Она предпочла остаться подле Увечного короля вплоть до тех дней, когда, выносив свое бремя, возвратилась в Гальфорд произвести на свет дитя, ей предреченное, которое назвали Элиэзером. Покинем же теперь Великую Бретань, где родились королевичи Насьен, Галахад и Элиэзер, и напоследок обратим взоры на Сирию и Египет[262].

VI. История Гримо

Гримо, как упомянуто, был побочный сын короля Мордрена.