Книга Эпоха Корнея Чуковского - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

радуется не потому, что понял пользу умыванья, а потому, что эту трудную и обязательную и ответственную для малыша работу — умываться по утрам, — писатель превратил в веселую, увлекательную игру, оживил невероятными происшествиями и необычайными персонажами, щедро обогатил его словарь, согрел всемогущим чувством юмора. В этом и прелесть, и смысл, и воспитательный эффект сказок Корнея Чуковского.

Юмор — одно из самых удивительных свойств человеческого характера, особый дар, один из элементов таланта: без юмора не мыслишь талантливого человека. Юмор помогает видеть жизнь не плоско и прямолинейно, юмор — это как щепоть соли в пищу, без чего она безвкусна и пресна, а значит, и не полезна. Человек, лишенный чувства юмора, — тяжелый, скучный, обуза в обществе, несомненно, обделенный природой, своеобразный недоросль или калека.

Природа юмора разнообразна: бывает юмор мрачный, гневный, добродушный, злой, беззлобный, веселый, жизнерадостный; юмор народа — национальный, юмор индивидуальный — характерный для данной личности, своеобразный, как характер человека. Юмор — драгоценная черта писателя, освещающая изнутри и окрашивающая его талант. Юмор имеет тысячи оттенков — от самого примитивного и грубого, доступного всем, до острого и тонкого, уловить который может ум изощренный и развитый.

Я думаю, что юмор, как и все наши основные пять чувств, как память и воображение, может и должен развиваться. Дети очень чутки к юмору — оттого-то он может быть могучим рычагом в воспитании. Учитель в школе, обладающий юмором, — всегда любимец класса. Чеховский профессор из «Скучной истории», рассказывая о своей лекции, признается, что, когда внимание слушателей притупляется, он останавливается и отпускает каламбур, который вызывает смех, улыбки и мгновенно освежает атмосферу, после чего легче опять говорить ислушать. Опытный педагог знает живительную силу юмора. Преодолению самых больших трудностей в работе, в учебе помогает шутка, на самого «неподдающегося» ученика порой можно воздействовать насмешливым словом, сатирическим замечанием.

В литературе юмор — одно из самых сильных средств воздействия, и литераторы хорошо знают об этом. Есть даже специалисты-юмористы, которые пишут «юмористические рассказы» с прямой и единственной целью — посмешить во что бы то ни стало и любым, хоть самым дешевым способом. Художественная ценность большинства таких произведений незначительна, хотя они и пользуются большим спросом, — так велика потребность людей в «освежении смехом». Но у настоящего писателя юмор — одна из черт его художнического своеобразия. Гоголевский «смех сквозь невидимые миру слезы», презрительная сатира Щедрина, ядовитый, надрывный смешок Достоевского, затейливая шутка Лескова, грустная улыбка Чехова — все это неотделимо от облика любимых писателей, не похоже на других, неподменно.

К счастью для нашей детской литературы, основоположники ее — и теоретики и практики — высоко оценивают значение юмора в детской книге. И какой разный характер юмора у наших лучших детских писателей — у Чуковского, Маршака, Михалкова, Барто, Квитко, у Гайдара и Пантелеева, Житкова и Кассиля, Бианки и Носова!

Юмор К. Чуковского отличен от других и не поддается подделке — всякое подражание ему тотчас же саморазоблачается. Это в первую очередь юмор гротеска — преувеличения до неправдоподобия. Попробуйте-ка представить себе, что «жираф взгромоздился на шкаф», что от страха перед тараканом:

Крокодилы в крапиву забилися,

И в канаве слоны схоронилися,—

что крокодилы проглотили солнце, что разные звери звонят по телефону Чуковскому, что детки крокодила просят к ужину

«Дюжину

Новых и сладких калош».

Вы прежде всего удивитесь, потому что всякое несоответствие действительности, всякое нарушение привычных представлений вызывает удивление, поражает. Это удивление может разрядиться по-разному: в одном случае — смехом, если это просто нелепость, в другом — ужасом, если это уродство или злодейство, в третьем — восторгом, если перед человеком открываются какие-то беспредельные возможности. Все это обычно мы находим в сказках. Но в сказках Чуковского все нелепости, все битвы, все происшествия и даже все самые злые злодейства — всё не всерьез, всё только игра, только пестрое и шумное, почти эстрадно-цирковое представление, только искусные фокусы. И ребята любуются и замирают, как в игре, удивляясь происходящему, но отлично чувствуя, что это шутка.

Ребенку нужно постоянно самоутверждение в мире. А что же лучше даст ему почувствовать себя крепче на земле, сильнее, умнее, как не понимание шутки, угадывание очевидной нелепости возможность мысленно «восстановить порядок»:

Нам акула Каракула

Нипочем, нипочем,

Мы акулу Каракулу

Кирпичом, кирпичом.

Мы акулу Каракулу

Кулаком, кулаком,

Мы акулу Каракулу

Каблуком, каблуком.

Испугалася акула —

И со страху утонула, —

Поделом тебе, акула, поделом!

В стихах Чуковского так много происшествий, так много действия, так много движения, что они вызывают у ребенка «моторные переживания», что тоже дает ему радость и сопровождается смехом.

Можно сказать, что в известном смысле Чуковский «потакает» ребенку, что, хорошо зная потребности, склонности и желания детей, он, как добрый волшебник, спешит удовлетворить эти потребности, желания и склонности. Например, он придумал «чудо-дерево», на котором растут башмаки всех размеров и фасонов и на все сезоны: подходи, срывай, обувайся всякий ребенок! «Не слишком ли легко и просто?» — скажет иной практически мыслящий читатель. Но ведь, можно ему возразить, народ выдумал же скатерть-самобранку не для поощрения лентяев, а как мечту об изобилии, о могуществе человека. И не перекликаются ли эти фантастические мечты с действительностью того недалекого уже будущего, которое мы зовем коммунизмом?..

Впрочем, не только таким сказочным способом выполняет Чуковский желания детей — иногда он просто дает им возможность повозиться, пошуметь, подраться, покричать. Что такое знаменитая «Путаница», как не массовая детская игра, в которой приятно после каждого куплета мурлыкать, мяукать, квакать, крякать, хрюкать? Всякий, кто был на костре у Чуковского, мог убедиться в этом, слыша, как весело это проделывают дети (и даже сам вторя им). А «добропорядочный» заинька, который «был паинька и зверюшек непослушных уговаривал»:

Кому велено чирикать —

Не мурлыкайте!

Кому велено мурлыкать —

Не чирикайте! —

оказывается, просто безголосый и не умеет даже по-своему заявить о себе, где же ему отважиться на веселое озорство!

Повсюду в сказках Чуковского мы находим элементы сатиры. Разве не сатиричен, например, приезд Гиппопотама, высокого начальства, в дом Крокодила?

Вдруг забили барабаны.

Прибежали обезьяны:

— Трам-там-там! трам-там-там!

Едет к вам Гиппопотам.

— К нам —

Гиппопотам?!

— Сам —

Гиппопотам?!

— Там

Гиппопотам?! —

Ах, какое поднялось рычанье