Книга Лёлька и Колдун - Марта Алова

Но сегодня был явно не её день. Уже дважды за последний час старший лейтенант Мазуро не позволил ей пересечь порог Петькиной квартиры.

– Девушка!.. Алана!.. Подождите! Прошу вас, уделите мне ещё буквально минуточку!

******

Однажды Никита рассказал ей о методе "добрый и злой полицейский", который широко распространён среди следователей. Суть метода заключалась в обычной манипуляции человеческим сознанием: один следователь – "злой" – разговаривает с подозреваемым лицом на повышенных тонах, угрожает, запугивает, и рисует красочные картины пребывания в местах "не столь отдалённых". А затем подключается второй – "добрый" – проявляет участие, входит в положение и предлагает решить дело по-хорошему. Смена "доброго" и "злого" следователей продолжается до тех пор, пока задержанный не созреет до понимания, что лучше пойти на союз с "добрым" и дать показания, чем нахлебаться по полной программе со "злым".

И вот теперь, глядя на старшего лейтенанта Мазуро, Алана не могла избавиться от мысли о том, что он-то ну просто создан для роли "доброго следователя". Настолько его улыбка была обаятельной, а взгляд – тёплым, что, не смотря на все предостережения Никиты, отказать бравому стражу порядка она не смогла.

Мазуро осторожно ухватил её под локоть, и потянул за собой обратно вглубь квартиры, так быстро, она и очухаться не успела.

– Послушай, тут, такое дело… – зашептал он ей в ухо, незаметно переходя на "ты" – что, впрочем, уже казалось чем-то самим собой разумеющимся. Алана не сомневалась, что Анна Сергеевна завтра же разнесёт по подъезду, будто она охмуряла молодого милиционера изо всех сил, и при первой же удачной возможности поторопилась с ним уединиться. – Ты не могла бы сейчас проехать с нами в отделение?

– Это ещё зачем? – насторожилась Алана.

Мазуро снял фуражку и нервно потеребил её в руках.

– Короче, слушай. Этот дятел, – он кивнул на Соломатина, подпирающего косяк двери и что-то сосредоточенно рассматривающего в своем мобильнике, – все бланки в конторе оставил. Да лучше бы он себя там оставил, честное слово!.. Мы же вообще ничего не записали, ни одной буквы, а почему? Потому что не на чем! Вот за что мне такое счастье – этот прокурорский придурок-племянничек в напарниках? Может, ты мне скажешь?..

Мазуро вытер вспотевший лоб рукавом и умоляюще посмотрел на Алану.

– У нас все звонки записываются. И то, что эта ваша курица… сорян, гражданка Боброва наплела – тоже. У неё же ещё хватило мозгов орать про "убийство", – старлей скорчил мину и приставил себе палец к виску, словно собираясь из него застрелиться. – Словом, попал я! Выручай, Алан, по-братски!

– То есть, если я правильно понимаю, вам нужен протокол допроса свидетеля? – спросила она с важным видом. Нужно же было продемонстрировать этому парню, что она тоже не "деревня" какая-то и вполне сведуща в их милицейских делах.

– Да! Ага! Нужен! Хоть один, аж до зарезу! – Мазуро схватил её за руку и закивал так, что казалось, сейчас у него отвалится голова. – Алан, ты не представляешь, какой у нас кабздец творится. Областники шерстят, комиссия за комиссией. Всё из-за убийств этих девушек, ну, ты, наверное, в курсе…

О, да, она была в курсе. Впрочем, как и все жители, их города.

Три девушки, от шестнадцати до двадцати двух лет. Двое были найдены в близлежащем лесу – жестоко изнасилованные и убитые. Третья пропала около недели назад, и до сих пор никаких её следов не удалось обнаружить.

"Ни в коем случае не выходите из дома в тёмное время суток в одиночку! – наставляла своих девочек Полина. – Ни в коем случае! Даже к подружке в соседний подъезд. Никаких поздних прогулок по паркам и подворотням. И упаси вас бог сесть в машину к незнакомому человеку, даже если он покажется вам трижды милым и симпатичным. Запомните раз и навсегда – помочь себе можете только вы сами".

Дядя Миша тоже говорил что-то подобное, и даже подарил ей газовый баллончик, который она добросовестно носила с собой в сумочке, плохо отдавая себе отчёт в том, сумеет ли направить газовую струю в лицо человеку даже в критической ситуации. Но так было спокойнее… дяде Мише.

– А мне ща "залетать" никак нельзя. Нельзя… потому, что у меня и так уже два "залета". Ну, там… было там, в общем. Ещё раз – и точно из отдела попрут. Этому-то ничего не будет, – Мазуро вновь бросил неприязненный взгляд в сторону Соломатина и погрозил неизвестно кому в воздух кулаком. – Потому что у него – дядя! А у меня ни дяди, ни тёти… один я на белом свете, как перст…

– Ладно, – не выдержала Алана. – Поехали. Только за курткой поднимусь.

Ну, в самом деле, не бросать же было обаяху-старлея в таком бедственном положении? Того и гляди, расплачется – не успокоишь. И потом, в этом пропахшем перегаром жилище торчать надоело уже до смерти…. А что, интересно, у Соломатина и вправду дядя – прокурор?

И тут же поняла, что это ей вообще не интересно. Ну, вот ни капли! Мазуро, черт бы побрал тебя вместе с твоим безголовым напарником. Как же хотелось домой!

– Да зачем тебе куртка? – старлей радостно взмахнул руками, от счастья аж чуть не взлетел. – В машине тепло, в конторе тоже. Сейчас мы быстренько, туда и обратно, протокольчик оформим, подпишем, и обратно прямо к подъезду тебя довезём. Всё организуем по первому классу, вот увидишь. Поехали, Алана! Соломатин! Давай на выход, завтра за своей тамагочей дерьмо уберёшь.

И, не давая ни секунды опомниться, старлей потащил девушку к двери. Соломатин молча плёлся следом, продолжая буравить напарника злобными белесыми глазками. Какой же он всё-таки был мерзостный – пожалуй, это слово наиболее точно ему подходило. Потому, что даже не "злого" полицейского помощничек не тянул – ввиду совершенно тупого выражения лица.

На пороге Алана почувствовала спиной шевеление и, обернувшись, поняла, что не ошиблась – из дверного проема вглубь комнаты метнулась тень. Петька её "провожал", но не осмелился выйти и даже окликнуть. Захотелось сказать ему на прощанье что-нибудь ободряющее, но она промолчала. Слишком велика была обида на мальчишку – сперва втянул её в эту историю, а потом повёл себя так, будто она ещё и виноватой оказалась.

Алана горько усмехнулась. Обижаться на Петьку было глупо, она прекрасно это понимала. Глупо и неконструктивно – что с ребенка взять, ему ведь всего-то восемь лет. Но ничего поделать с собой она не могла.

******

В четвёртом отделении милиции Николаева Алана Андреевна, 1991 года рождения добровольно и добросовестно дала все свидетельские показания о произошедшем по адресу: проезд Гершвина, дом тринадцать, квартира три, 18 апреля 2011 года, с 20-ти 30-ти до 22-х 20-ти местного времени. Старший лейтенант Дмитрий Олегович Мазуро внёс все её слова в протокол и с довольным видом потёр ладонью о ладонь.

– Ну, вот и славно.… Ух, ты, да у тебя день рождения сегодня? – спохватился он, впившись взглядом в бумажный лист. – Ну, поздравляю!

– Спасибо, Дмитрий Олегович, – устало ответила Алана.