Книга Чертополох и терн. Возрождение веры - Максим Кантор

Термин «гуманистический мыслитель эпохи Ренессанса» настолько туманен, что одним и тем же эпитетом награждают и Лоренцо Валла, и Поджо Браччолини, и Данте, и Беккаделли. Собственно, Беккаделли делает эпитет «studia humanitas» смешным, однако непреложный факт: он – основатель Неаполитанской академии. Светская культура ткет узор из республики и тирании: ко двору в качестве советника приглашен Джаноццо Манетти, он посвящает трактат «О достоинстве и превосходстве человека» королю Альфонсо; Беккаделли читает королю Альфонсо вслух Тита Ливия (самое распространенное чтение среди правителей, в том числе и потому, что никаких нравственных рецептов не содержит), и Академия процветает вплоть до XVI в., особенно при правлении Ферранте, человека исключительно жесткого.

Перспективы щедрых дотаций притягательны для «гуманистов», они находят, что щедрость правителя искупает дурновкусие; здесь же художник Пизанелло, и это не вызывает удивления. Король (как и его политический соперник – Рене Анжуйский) славится меценатством и желает превзойти всех прочих королей; тратит в год на пенсии гуманитариям 20 тысяч дукатов. Альфонсо V Арагонский считается создателем трех университетов, школы греческого языка в Медине. Accademia Alfonsina основана в 1442 г. по образцу Флорентийской академии и существует вплоть до XVI в. Цветение двора впечатляет: спустя полтора века Шекспир будет завидовать Неаполю и вспомнит Альфонсо Арагонского в комедии «Как вам это понравится». После смерти Альфонсо правление Неаполем переходит к его незаконнорожденному сыну.

Сын короля Альфонсо, Фердинанд I (Ферранте) Арагонский, правящий после него, – гротескный инфернальный палач. Хрестоматийные жестокости Чезаре Борджиа меркнут рядом с поступками Ферранте. Трудно вообразить, что такое чудовище может быть продуктом гуманистического воспитания; Ферранте пытает, вспарывает животы, бальзамирует тела жертв и выставляет галерею мумий замученных – в зале своего палаццо, где имеет обыкновение прогуливаться. Чаши со святой водой Ферранте травит ядом, заключает перемирие и убивает мирную делегацию, – это сын Альфонсо Великодушного, воспитывавшийся при его дворе. Ферранте продолжает культурную деятельность отца, платит пенсии гуманистам, пестует университеты. При нем Неаполитанская академия Беккаделли цветет. Он наследник отца во всем, и такая жестокость вряд ли вырвалась бы из звериной натуры, будь его отец – нравственным человеком.

С 1445 г. Антонелло живет в Неаполе и уезжает до 1458 г., даты смерти Альфонсо; вероятно, уезжает в Мессину в 1455 г. Видимо, что-то ему не понравилось.

7

В 1478 г. Антонелло да Мессина пишет «Святого Себастьяна». Скорее всего, «Святой Себастьян» (сейчас находится в Дрезденской галерее) – центральная панель из триптиха, заказанного церковью Сан-Джулиано в Венеции.

В 1477 г. Антонелло пишет «Пьету с тремя ангелами» для церкви Франциска Ассизского в Мессине, то есть находится еще дома, и особый, южный свет обеих картин позволяет думать, что и «Себастьян» им написан на Сицилии. Звенящий в картине голубой вольный воздух внушает особое, сицилийское, чувство простора. Антонелло да Мессина столь часто писал бухту Мессины – вот и за сценой Пьеты открывается разворот набережной, полукруг причалов и за ними голубой покой, – что уже не мог писать небо иначе: Сицилия вошла в его руку. Он рисует казнь Себастьяна как сцену поразительного покоя и воли – юноша стоит на площади южного города, за ним открывается перспектива белоснежных аркад, уходящая в безбрежную синеву моря и неба. Юноша стоит так, словно закрывает собой проход в город; так стоят спартанцы при Фермопилах, и юноша смотрит вверх – на белые облака, летящие по южному небосводу, а облака сияют, как отполированный мрамор площадей.

Это очень радостная картина, хотя на ней изображен расстрел.

На Венецию в картине «Святой Себастьян» указывает мраморное покрытие площади, характерное на ту пору для Венеции. Такой же орнамент на мраморных плитах площади рисовали последователи Антонелло, художники из соседних с Венецией городов: так, Лоренцо да Лендинара и Пьерантонио дельи Аббати, выполняя ряд картин для базилики Святого Антония в Падуе, изображают святых (святого Антония, святого Франциска и т. д.) стоящими на сходной площади, с точно таким же мраморным покрытием (см. Antonello: i suoi mond iI sou seguito, Fiorella Sriccia Santoro, Centro Di, 2017). То, что это венецианский заказ, подтверждает и сам сюжет: Себастьян – покровитель больных чумой, стрелы в тело вонзаются там, где возникают бубоны; в тот год, говорят, в Венеции была чума.

Помимо этого, образ мученика, не отрекшегося от веры, имеет собственное и всегда важное для веры значение.

Но у сюжета о расстреле святого Себастьяна есть и еще одно толкование – это расправа над инакомыслящим. Одинокая фигура Себастьяна, привязанного к дереву на площади, вызывает в памяти образ еретика, которого сжигают на площади, привязав к столбу. Инквизиция в то время еще не развернулась во всю мощь, но церковная схизма прекратилась – и еретики преследуются повсеместно. Констанцский собор (1414–1418), созванный по инициативе императора Сигизмунда, устранил последствия Авиньона, низложен папа Бенедикт XII, отрекся папа Григорий XIII, утвержден новый папа из рода Колонна – Мартин V. Одновременно собор ввел и преследования вероотступников. Казни Констанцского собора – сожжение Яна Гуса и Иеронима Пражского – запечатлены в роскошных миниатюрах; например, в богато изданной «Хронике Констанцского собора» Ульриха фон Рихенталя; это весьма красивые произведения. Казней инакомыслящих не стесняются, напротив, человеческими жертвоприношениями церковь гордится.

Борьба с ересью уживается при дворе Альфонсо Великодушного с гедонизмом и жизнелюбием его начальника канцелярии и ректора Академии, Антонио Беккаделли. Когда Антонелло пишет своего «Святого Себастьяна», на престоле в Неаполе уже сын Альфонсо, шутник Ферранте: новый король рассаживает мумифицированные трупы казненных в игривых позах и ведет с ними разговоры. Академия, кстати, в эти годы финансируется как никогда прежде.

Когда Антонелло переехал из Неаполя в Мессину, на Сицилию (то был, вероятно, 1455 г.), он отказался от жизни в столице – но отказаться от короля Альфонсо был бы не в силах: Сицилия также принадлежала Альфонсо Арагонскому; в частности, ему подчинялись трибуналы инквизиции.

Энрико Лугарди, инквизитор Сицилии, публикует в 1450 г. для оживления инквизиторского института документ, верифицированный королем обеих Сицилий Альфонсом в 1451 г. В уложении фиксированы основные пункты деятельности инквизиции в Сицилии: тип преступления, подлежащего наказанию, не ограничивается ересью, но распространяется на все формы поведения, которые оскорбляют христианскую мораль, в том числе на сексуальное поведение. Доходы от продажи конфискованного имущества делятся на три части: королевскому двору, Апостольскому Престолу и самим инквизиторам. Для ежегодного финансирования инквизиторской деятельности рекомендуется взимать налог с еврейских общин острова.

Сказать, что часть триптиха, посвященного святому Року (по всей видимости, «Святой Себастьян» Антонелло – правая створка именно такого триптиха), написана по поводу казней еретиков в XV в. – это, пожалуй, преувеличение. Но то, что Себастьян – инакомыслящий, бесспорно. И скорее всего, Антонелло да Мессина обладает воображением сопоставить два факта. О казнях инакомыслящих говорят в то время много.